За окном на крутом склоне холма красовался Альбукерке в разрезе: парковки, билборды, жилые дома, горы.

– Тебе странно снова вернуться сюда? – спросила Амина. – В больницу?

– Нет. Не очень. Я думал, будет хуже, но на самом деле мне даже приятно.

– Потому что тут все знакомое?

– Забавно, – печально улыбнулся отец, – вот так занимаешься чем-то всю жизнь, а потом… Вчера подумал: а вдруг я больше никогда не прикоснусь к человеческому мозгу? Ведь к тому, что делаешь руками, очень сильно привыкаешь… – задумчиво продолжал он, глядя на собственные кисти и разминая пальцы, словно пытаясь убедиться, что они действительно принадлежат ему. – Как ты? Как твоя работа?

– Да так, – пожала плечами Амина. У нее не хватило духа рассказать родителям о Джейн, мешало то ли чувство вины, то ли волнение, она и сама толком не понимала. – Все хорошо. Я рада, что могу и здесь работу найти.

– Когда у тебя следующая съемка?

– В субботу. Сын Люсеро женится.

– Господи, точно! Мне надо туда пойти?

– Только если тебе самому хочется.

Томас кивнул и посмотрел на иглу капельницы. Потом потер плечо и немного поморщился.

– Онемела, – сказал он, прежде чем Амина успела что-то спросить. – Это нормально. Скорее всего, у меня понизится чувствительность конечностей.

Амина встала и подошла к окну, чтобы он не видел ее лица. Последнее время ей было сложно держать себя в руках, когда ее начинали мучить неотвязные мысли о том, что будет дальше, и дальше, и дальше. В конце концов в голове оставалась лишь одна картинка – шкаф с одеждой и обувью отца.

– Тебе больно? – спросила она.

– Не очень. В этом смысле мне повезло.

– Ясно, – с трудом отозвалась Амина, чувствуя, как в уголках глаз от ярости выступают крошечные слезинки.

– Присядь, детка.

Она отошла от окна и вернулась к его постели. Почему на больничных койках все люди напоминают марионеток? Она прекрасно знала, что с начала лечения отец не стал меньше ростом и не похудел, однако на этой койке он выглядел крошечным. Ей казалось, что она смотрит на закат, и это не приносит ни облегчения, ни ощущения красоты происходящего.

Отец взял ее за руку. Его пальцы обожгли кожу холодом.

– У тебя все хорошо? – спросил он, и Амина быстро кивнула. – Знаю, бывает очень тяжело… Все это беспокойство.