Мать покачала головой, и до Амины наконец-то дошло, что происходит. Это было очевидно и вместе с тем немыслимо, по ее телу прошла нервная дрожь, как будто бы кости раздвигались, освобождая пространство для горя, столь огромного, что оно могло бы стать новым органом ее тела. Задыхаясь, она схватилась за стойку.

Перед ней, повторяя ее имя, стояла Камала и ласково убирала волосы ей за уши. Детка, повторяла она, малышка, моя девочка! Она целовала руки Амины, ее щеки и смотрела ей в глаза горящим взглядом.

– У тебя все будет хорошо, – произнесла вдруг она.

Неужели это Камала? Мать, которую Амина помнила с детства? Женщина, уехавшая в другую страну против своей воли? Домохозяйка, находившая странные занятия и увлечения? Вечно всем недовольная одиночка? Вечером к дому подъехал большой голубой седан Моники, и Амина увидела, как ее мать обняла женщину, с которой не разговаривала последние двадцать лет, а потом взяла ее за руку и повела в дом.

– Спасибо, что позвонила мне, – обернулась к Камале Моника, когда та открыла перед ней дверь веранды.

– Он будет очень рад тебя видеть, – отозвалась Камала.

Неизвестно, заметил ли Томас появление Моники, он продолжал что-то тихо бормотать. Амина смотрела в окно, как ассистентка отца плакала, держа его за руку, а потом поцеловала в лоб и встала. Перед отъездом она протянула Амине пузырек с морфином.

– На всякий случай, – сказала она, села в машину и уехала прежде, чем Амина нашлась что ответить.

Следом за ней явился Аньян Джордж. Пробыл он недолго, даже не присаживался, просто произнес какие-то очень трогательные слова, нервно теребя манжеты рубашки и сосредоточенно вглядываясь в пространство над головой Томаса.

Вечером Камала привела к нему всю семью. Бала встала на колени и дотронулась до его ступней. Санджи поцеловала его в щеки и в лоб. Радж прошептал что-то ласковое и ткнулся ему в ухо, а потом бросился к своей машине. Чако взял Томаса обеими руками за голову, как будто стараясь на ощупь запомнить черты его лица, и тут он, заморгав, посмотрел на него и простонал.

– Что? – наклонился к нему Чако. – Что ты сказал?

– Позже, – прошептал Томас.

Эпилог

Эпилог

Джейми всегда ненавидел самолеты. Нет, он не жаловался и старался ничем не выдать беспокойства, но, когда самолет двинулся вперед по взлетной полосе, Джейми заерзал, принялся вертеть в руках правила безопасности на борту и нервно щелкать крышкой давно неиспользуемой пепельницы в подлокотнике, как будто там мог оказаться аварийный выход.

– Хочешь выйти? – спросила Амина. – Может, позовем стюардессу и ты выйдешь отсюда, пока еще есть возможность?