Ее взгляды на войну не были такими уж узкими, но она полагала, что, если бы всякий на том месте, где поставила его судьба, так же добросовестно исполнял свой долг, как она исполняла свои обязанности в Гранси, быть может, страна пришла бы к победе.

Она ничего не знала о том, что делается в Париже; в редких письмах, которые свекру удавалось посылать с воздушным шаром, он не сообщал ничего такого, что могло бы чересчур встревожить маленькую колонию, а только описывал повседневную жизнь в особняке, жаловался на лишения. "У нас у всех свои трудности", - думала Амели. Издали, да еще при такой точке зрения, в осаде города она прежде всего видела жестокую причину разлуки.

Лишь позднее, возвратившись в Париж, увидев зияющие раны, нанесенные столице вражескими пушками, осязая еще горячие следы войны, придя поклониться статуе отторгнутого Страсбурга и подписавшись из личных своих средств на "заем освобождения", она поняла, как велико бедствие, постигшее родину. Она была потрясена, она спрашивала себя, как же могло случиться, что рядом происходили такие серьезные исторические потрясения, а она в эти дни припеваючи жила в Гранси, сидя в мягком кресле, отдавала распоряжения, утром и вечером занимала хозяйское место за столом, уставленным вкусными яствами, а ночью спала в теплой постели. Но проходила одна неделя за другой, все понемногу успокаивалось, Амели слышала, как мужчины уже говорят о большом оживлении в делах, и собиралась заказать себе туалеты для приемов, которые господин Тьер будет устраивать в Елисейском дворце: платья полагалось сшить по новой моде - не с кринолином, а с турнюром и с облегающим лифом.

В середине апреля, через полтора месяца после подписания мира и через три недели после того, как герцог Мекленбургский ушел из Орлеана, Амели решила вернуть лошадей из Сольдремона. Когда она открыла домашним секрет, где она продержала коней зиму, раздался дружный хор славословий и восклицаний: "Ах, Амели! Ах, молодец! Вот это характер!"

Она решила сама понаблюдать за их возвращением. Остановившись у подножия холма, она смотрела, как спускается по склону маленький косяк, затем вскинула голову и устремила взгляд на вершину холма, где уже никто не тревожил одиночества старых развалин. В общем, Амели была им обязана хорошими минутами, благодаря им она испытывала здесь чувство душевного удовлетворения, своей ответственности и выполненного ею долга. "Вернусь ли я сюда когда-нибудь?" - подумала она.

Она не спеша спустилась к равнине. И вдруг натянула поводья, остановила лошадь, прислушалась: до нее донесся звон колокола.