При этом его мозг оказывался способным выбирать, необходимую ему энергию из окружающей среды, алгоритм чего пытались определить врачи, правда совершенно безуспешно, так и не поняв, каким образом внешняя преобразуется во внутреннюю. Лагидзе, предположил было источник внутри самого человека, пополняемый, как он сказал волей Создателя, но на большее человеческих знания не хватало. Приборы только и могли аккуратно отмечать ее рост и трату, находящихся в прямой зависимости от активности мозга.

А вот картина второго субъекта исследований рисовалась совершенно обратной — никакой деятельности, кроме, обеспечивающей физиологическую жизнедеятельность, хотя и было замечено, как определили оба молодых человека, следящие за изменением всех показателей, словно бы проводимое через мозг напряжение, создаваемое не повышением активности, а именно проводимости, будто мозг этого человека служил каким-то накопителем, не обрабатывающим поступающую информацию, а именно накапливая, не анализируя.

Большинство наблюдений жизнедеятельности мозга отмечались и ранее у многих больных с разным психиатрическими патологиями и достаточно подобного изучены. Исключение составлял невероятный уровень активности у Буслаева. Кроме того, необычность происходящего состояла в совершенной нормальности обоих пациентов, то есть не имевших нарушений, но способных включать те механизмы, которые применяла природа в экстренных ситуациях у совершенно больных…

Так могло продолжаться сколько угодно времени, пока по прошествии почти трех недель, Буслаев не пришел в себя окончательно. Дело в том, что он иногда, как будто бы просыпался, как констатировала Марина: «Кофейку тяпнуть и на обочину отлить», затем снова отключался, причем неожиданно, будто «по звонку» или команде.

В этот раз предполагалось нечто подобное, но он неожиданно попросил ноут бук, или, хотя бы клавиатуру с дисплеем, без консоли, что бы печатать и видеть напечатанное.

Датчики снимали показания исправно, ничего нового повесить на него не представлялось возможным, даже движения нейронов из одной части мозга в другой, их скорость и другие характеристики были известны, ради чего достаточно было ввести контрастное вещество и надеть на голову некоторое подобие большого шлема.

Поняв, что «Гомер» пришел в себя не на минуточку, Лагидзе и Марина решили попробовать поговорить с ним.

Мужчина совершенно не проявлял недовольства своим положением, напротив был всем довольным, точнее безразличным ко всему этому, а свою уединенность и вовсе принимал за благо.

Что бы поговорить, им пришлось войти в специальный отсек, служащий тамбуром, ибо появление у него в помещении, значило бы изменение искусственно созданного климата и нарушение снятия показаний, поэтому появление внутри бокса любого живого организма, носящего любые индивидуальные показатели своей жизнедеятельности означали бы прерывание исследований. В этот тамбур заходили только санитары, за чистотой и уборкой следил, сложный аппарат — робот в виде бесшумно передвигающегося куба, напичканный электроникой, способный не только провести влажную уборку, лишить воздух пыли, но и принять малогабаритные предметы, одежду, передав ее, через специальное отверстие в двери, позволяющее не нарушать при этом герметичность, продезинфицировать сантехнику, утилизировать не съеденную пищу, переполнившись подключиться к тому же приемнику, отчистить и зарядить себя, заправиться, а при желании и поддержать разговор, и вообще, стать прислугой, при разрешении на то, вложенной в него программы.