своими внешними чувствами. Само существование в

таком мире, без прошлого и без будущего, где смерть

бесцеремонно обрывает всякое творческое начинание,

всякое живое стремление к добру и счастью, было бы

трагическим противоречием».

Как только он почувствовал опустение примыкавшего помещения, выдох облегчения высвободил легкие. Два духовных существа присутствовавшие в одном человеке, не испытывали ни тесноты, ни спертости, словно существующие совершенно отдельно, оставаясь внешне плотью, поддающейся воздействию земных законов бытия, нисколько не мешавших Ангелу и душе человека, которой, некогда принадлежало это тело.

«Встречный» Ангел или как его еще называют подобные ему — Ангел стерегущий душу, впервые вынужден был выполнять поручения не рядом с плотью, чего обыкновенно не касался, поскольку встречал уже отсоединившуюся от нее душу, но буквально наполняя ее.

Границы пока живущего тела не могли ограничить ни его передвижений, ни его пылающую белым светом оболочку. Душа же, привычная к этим границам при прежнем бодрствовании и не собиралась пока покидать их, расположилась в емкости своим прежним энергетическим полем или тем, чем крепится любая другая к телу, и остается при посмертном разделении с плотью. Возможно, именно посредством этих остатков идентифицируется для воссоединения после Страшного Суда восстановленное прежнее тело человека его душой, предоставленные Господом одно другому для слияния уже навсегда. Обе они представляли одну личность, и вместе по земным меркам слились в свою необходимую для здешнего существования полноту. Именно этим присутствием объяснялось такая двойственность состояния разума Буслаева.

Вот это вот существование «пока» совершенно не принималось изначальной частью души, не прошедшей обОжжение, через пламень, служа одновременно для вернувшейся в тело души компонентом ее прежнего временного бытия, с памятью зла, страстных привычек, вредных навыков, от которого обновленная часть ее уже отчистилась и от чего старательно освобождала неочищенную.

Такое вынужденное соседство, в течении уже нескольких месяцев, не нарушало ни мира, ни хода выполнения замысла, оставившего душу с Ангелом, сделавшегося таким необычным соседом, в одном теле. Почему, спросит читатель, Ангелу нужно было ощущать себя и внутри, но не достаточно быть, как всегда, снаружи, притом, что для общения это ничего бы не поменяло? В общении точно, а вот с ощущениями скованности, запертости, некоторой запрещенности быть свободным от ноши бренной, заключенности в ней, некоторой зависимости от нее, страшного ощущения конечности, с которым живет это тело, Ангелу познакомиться было необходимо, что бы яснее понимать, что испытал Бог, сопереживая Человеку, взяв Его тело соипостасью на некоторое время, что бы осознать яснее, о чем страдает и переживает только освободившаяся душа грешника, почему она вынуждена была не нарабатывать навык сопротивлению греху, но копила вместе с разумом привычку согрешать, как вообще душа искушается грехом, когда этого совсем не хочет.