Конечно, любая раскаявшаяся душа, ни за что не согласиться вернуться в свою плоть и на минуту! Может ли это не произвести впечатление, объясняя совершенно иные условия существования после состоявшегося перехода, при которых и сама мысль о мимолетном временном возвращении неприемлема. Только спасение другой души может быть причиной явления в мир вещественный по благословлению Божию для окончания какой-то миссии, связанной с той же причиной.

Скажу тебе, человек, что по своему опыту неопровержимому, ты в разные периоды своей жизни бываешь совершенно разный. Привыкая судить других по одному только случаю и отрезку его жизни, ты не согласен с этим в отношении самого себя. Думай, зачем тебе дается этот опыт? Не для того ли, что бы к концу своего земного пути осознать неконченность в предстоящей смерти, неверность своего мнения о себе, как только о плоти и разуме, но задуматься о духовной своей половине, снизведенной тобой до мизера, забытой, но еще не оставленной Богом, ради твоего возвращения к нему, через покаяние. Сколько душ я сподвигал к обращению к Богу, своими молитвами, упрашивая Господа дать умирающему последний шанс, просветив его на болезненном смертном одре, когда уничижается плоть, и сам Господь держит отходящего в мир Небесный на Своих «руках». Если бы те самые родственники, которые потом так печальны, помогли бы душе очиститься, не обманывали страдальца, говоря ему неправду о его положении, если бы не боялись смутить разговором о приходе слуги Божиего, о необходимости Таинств Соборования, исповеди и Причащения Святых Тайн, если бы они понимали, как их предки, что нет страшнее участи, чем покинуть этот мир не исповеданным и причащенным, сколько бы легче было этим душам! А если, хотя бы из любви к усопшему, пусть и не по своей вере, страдающий из-за разлуки родственник, зашел в церковь ради поминальной молитвы с принесением «бескровной жертвы», и прочитал бы дома соответствующие коротенькие правила, чем облегчая участь души упокоившегося, успокоился бы и сам.

Почему человек так старательно отворачивается от своего Создателя, разве неприятно быть сотворенным Богом, в какой-то мере носить в себе Его образ, в силу чего иметь предназначение вечной сознательной жизни? Неужели проще поверить в бред о происхождении собственной плоти, души и духа от примата и гордиться этим, хотя и само ученое человечество давно опровергло и саму мысль об этом? Как может человек себя убедить в том, что именно он хозяин в своих жизни, благополучия, того, что ему предназначено? Почему тогда ты не чувствуешься себя хозяин своей кончины, не знаешь ее дня, предстоящих ни твоих болезней, радостей, перемен, несчастий? Почему причиняя боль другим, отнимая чужое, решая чужую участь, ты не можешь этого избежать сам, будучи «хозяином своей жизни»? Разве ты не видишь, что это не самообман? Где конец причинно-следственным связям и начало случайностям, которые отвергает даже философия? Разве не закономерно все произошедшее в твоей жизни, при обращении твоего взгляда со смертного одра в прошлое, разве не должно было быть твое положение и состояние на этой черте именно таким, каким ты его вдруг осознал? Разве может быть твоя жизнь пустой и бесполезной, если у тебя не было и минуты свободного времени? Или ты не знал, куда его деть?! Что осталось тебе, сейчас прощающемуся с этой жизнью? Все осталось кому-то, что, скорее всего, не оценят и уж точно применят ни так, как тебе кажется правильным! Но что же будет с тобой?! Даже те, кто всю жизнь боролись с Богом, эти страшные нечестивцы * (Карл Маркс — Мордыхай Леви; Вольтер; Блавацкая, коммунисты, революционеры, многие другие), видели свой путь, свои труды, все прошедшую жизнь пустой, называя ее «большой ошибкой», они видели предстоящий за «гробом» Свет, понимая, что не смогут иметь к Нему никакого отношения. Смерти грешника люта, даже в бессознательном состоянии, а праведника легка и спокойна даже на пытках. Помни в своем неверии и опасении, что тебе может что-то не проститься, что Господь ввел первым в Рай, покаявшегося разбойника, и неверцу дает облегчение по раскаянию, убеждая в том, что его ждет встреча доброго и светлого, а не пустого и злобного.