– Тиун занял свое место, – вел репортаж Малан-младший, – обвиняемый прибыл. Ждут истца.

На гнедом коне к помосту подъехал Ньорор, спешился, отдал поводья одному из ратников.

– Истец прибыл, – объявил бирич.

– Начинается суд княжеский, скорый и правый, – тусклым официальным голосом сообщил Пакля. Бирич зычно и с выражением передал его слова толпе. – Воевода Ньорор, истец, обвиняет купца и строителя Детина в убийстве … э … Рагнвальда, землевладельца и воина.

Слева от помоста началось какое-то движение. Хелье вгляделся. Гостемил раздвигал толпу, делая руками плавные жесты в стороны – будто плыл под водой – прокладывая сопровождавшей его толстой женщине путь, или дорогу, как говорят в Новгороде. Они добрались таким образом до стола тиуна. Ратники хотели их остановить, но женщина сказала им что-то, и они расступились. Наклонившись над столом, женщина обменялась несколькими словами с тиуном, который равнодушно кивнул, а затем встала рядом с Детином. Гостемил, сказав что-то нравоучительное одному из ратников, встал неподалеку, положив левую руку на поммель и поправив правой перевязь таким образом, чтобы удобнее было в случае чего выхватить сверд. Научил его на свою голову, подумал Хелье.

– Что там? Что там? – закричали в толпе, обращаясь к биричу.

– Э … – Малан-младший не очень понимал, что там. – Возможно, это какие-то особые приготовления … А! Да?

Тиун что-то ему сказал. Малан кивнул и снова обратился к толпе.

– По древнему новгородскому обычаю, если обвиняемый желает иметь при себе советника, дающего советы по ходу суда, таковой советник должен быть ему предоставлен и может стоять рядом с ним.

Ни о каких таких обычаях толпа не знала, да и не было никогда такого обычая, но все решили, что был.

– Начинается суд, – объявил бирич. – Воевода Ньорор заявляет своих видоков.

К столу приблизился один из ратников, охранявший в роковую ночь Улицу Толстых Прях.

– Что видел ты? – спросил его тиун Пряха.

Ратник, путаясь в подробностях, рассказал, как к дому, принадлежащему купцу Детину, подошел человек. Ратник хотел было приблизиться к человеку, но отвлекся, а когда снова посмотрел, человек уже лежал на земле.

– Вот же торгаши охрану себе нанимают некузящую, – сказал кто-то из юных боляр. – Глазы выпер вперед, округлил, будто лучше кузится с такими глазами.

– Он гвоздик, – возразила юная болярыня. – Не в умствовании сила у гвоздиков.

– У тебя все гвоздики. Хорла ты, всего и сказухи.

Девица не обиделась, но засмеялась одобрительно.

Следующим видоком выступила дородная тетка, резиденствовавшая в одном из домов на Улице Толстых Прях, жена богатого землевладельца, сбежавшего от нее с молодой нетолстой болярской дочерью в Корсунь в прошлом году. Женщина подтвердила, что дом принадлежал купцу Детину, и что в доме этом жила любовница Детина, именем Любава, которая с тех пор пропала.