***

Они добрались до рыбацкого домика живыми.

Дир принимал омовение в Волхове и вылез им навстречу – голый, мокрый и радостный.

– Ну ты и лось огромный, – сказала Минерва неодобрительно.

– Болтай еще, – огрызнулся Дир. – Как сходили? Все, что задумывали, сделали?

– Не все, но Ротко обещает продемонстрировать свое искусство, которому он учился из интереса.

В доме Ротко покопался в своем мешке и выудил, как обещал, лист папируса. Работая свинцовой палочкой, он быстро начертил общие контуры лица, символически удлинив по римскому канону среднюю часть, от переносицы до ноздрей, наметив положение глаз и бровей, линии волос, ушей, рта и подбородка. Затем в ход пошли чернила и мел. Стали проступать детали.

– Не смотрите мне под руку, – велел он.

Хелье и Дир переглянулись и отошли на шаг.

– А тебе можно, – добавил Ротко, и Минерва, гордо и злорадно глянув на двух других, осталась смотреть.

– Здорово, – прокомментировала она. – Как настоящий! Он меня в детинец привел тогда.

– Что? – спросил Ротко.

Минерва прикусила язык. Хелье посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Вскоре портрет был закончен. Ротко критически его осмотрел и сказал, —

– Ну, в общем, вот.

Но Хелье и раньше, еще в начале работы над портретом, по первым же линиям, понял все, что нужно было понять. Он узнал человека на портрете. И, сопоставив несколько событий, понял об этом человеке многое. Любава упоминала сводного брата. По некоторым языческим обычаям, умершему наследует старший в роду. Христианские принципы, при отсутствии детей, которых у Рагнвальда не было, делают наследником следующего по старшинству брата. В случае Рагнвальда – сводного брата.

– Дир, – сказал он. – Я не пойду сегодня за Годриком. Пусть он сидит там, где сидит. Пока что.

– А это не опасно? – забеспокоился Дир. – Его там не прирежут?

– Там? … Хмм … Не знаю. Не думаю. Во всяком случае, там, где он сейчас – безопаснее. Для всех.