А в другую сторону забор был ниже, и Гостемил туда отправился, попутно разглядывая сбежавшихся посмотреть. В основном это были люди немолодые – сон их чуток, вот и проснулись. Лица заспанные, глаза круглые, волосы в разные стороны у мужчин, баб простоволосых много. Кстати, в Новгороде простоволосье считается неприличным, в отличие от многих других городов, поэтому бабы используют любой шанс, чтобы покрасоваться – вон несколько с явно только что расчесанными волосами. И смотрятся эти длинные, иногда до талии, расчесанные волосы очень даже красиво, даже если с проседью, особенно когда баба стройная и стоит не враскаряку, а достойно, то есть, понимает, либо надеется, что на нее смотрят. Разговоры возбужденные, отрывистые. А вон кто-то сидит напротив пожара, прямо на земле, спину к противоположному забору прислонил. Большой какой, поболее меня будет. Позволь, но ведь это Дир.

Гостемил приблизился к Диру и наклонился. Дир повернул голову, и Гостемил широко открыл глаза. Лицо Дира было в слезах. Дир шмыгнул носом, отер щеку кулаком, и снова посмотрел на Гостемила.

– Ты чего это? – спросил Гостемил.

Дир молча протянул ему какую-то тряпку.

– Это что?

– Это угол моей сленгкаппы.

– Порвал сленгкаппу. Ну так что же?

– Я ее Хелье дал. Он в ней ушел.

Гостемил не разгибаясь спросил, —

– Чей это дом? Который горит.

– Явана.

– А где Яван?

– Не знаю. Хелье договорился со мной, что встретимся у Явана.

Тут только Гостемил заметил, что брови у Дира опалены, а ресницы отсутствуют. Дир поерзал, пошарил рукой, и показал Гостемилу еще один предмет – ножны, кожей обернутые, с прилаженным кожаным шнуром.

Гостемил сел рядом с Диром.

– Ты пытался?…

– Я зашел … там дальше сплошной огонь. Везде. Вот только и подобрал.

– А почему ты уверен, что…

– А они уезжали, когда я подошел.

– Кто они?