– Потому что ты и не спрашивал, – покраснела Алла, – а потом люди, чтимые как божества, со временем теряют свой человеческий облик!

– Он, что, у тебя, большая шишка?! – с интересом взглянул на нее Эскин.

– Человек – шишка! – с непониманием наморщила лоб Лулу.

– Да, он очень большой начальник, – засмеялась Алла.

– И кто же он?! – спросил Эскин.

– Заместитель министра иностранных дел!

– Ну, ни фига, себе! – Эскин сразу же превратился в маленького ребенка, он готов был кричать, шуметь, и вообще делать все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя игрушкой в руках непредсказуемой судьбы, – и что же, он может нам помочь? —глупо переспросил Эскин.

– Конечно, поможет, – Алла тоже глядела на него с интересом, словно проверяя, как отразиться на нем эта новость.

– Выходит, я являюсь мужем африканской принцессы и дочери министра иностранных дел, – усмехнулся сам на себя Эскин. Он как-то сразу раскис и сник, и принял вопросительную позу.

– Я так и знала, что ты сдрейфишь!

– Ничего я не сдрейфил, – сразу выпрямился Эскин, – просто я перевариваю информацию!

– И долго ты ее будешь переваривать? – спросила Алла.

– Сейчас мысли в голове побродят и успокоятся! – Эскин улыбался, но как-то неестественно.

«А с другой стороны, – думал он, – не все ли равно, кто ее отец, самое главное, что он нам поможет! И потом любая иерархия с большой охотой превращается в анархию! Да, и люди стоящие на вершине – часто падают в пропасть!»

– А ты, выходит, с ним совсем и не общаешься?! – задумался Эскин. Он уже подошел к ней и обнял ее, как зверь принюхиваясь с жадностью к ее телу.

– А меня?! – жалобно поглядела на него Лулу.

– В порядке живой очереди, – пошутил Эскин и поцеловал Аллу как будто в первый раз, как совершенно незнакомую ему, но необыкновенно прелестную женщину.

– Я так и знала, что ты меня захочешь, – прошептала Алла, когда Эскин унес ее на руках в спальню. – А я?! – шла за ними следом как преданная собачонка Лулу.

– Всему свое время, – сказал Эскин и закрыл перед ее носом дверь, а потом с безумным порывом бросился на Аллу, уже лежащую в постели. Красивая и желанная, она воспламеняла его кровь с каждым разом все ярче и горячее, и Любовь становилась нестерпимой как боль, оглушая и ослепляя собой все его сознание.

Правда, один единственный кусочек сознания все же оставался, чтобы запечатлеть невидимый полет Души, отлетающей от тела, но не от Смерти, а от наслаждения…