— Я имела в виду музыку…

— Вы что, не понимаете? — Лёха нахмурился. — Мы вообще-то тут инкогнито. Я вам сейчас скажу, а вы побежите всем направо и налево трепать. Я сюда, между прочим, отдыхать приехал и не хочу под дверьми номера находить бездыханные женские тела. Мне всего этого в Москве хватает.

— У нас здесь не очень молодой контингент, — сообщил Гоша, теребя бородёнку.

— Знаю я ваших немолодых, — Лёха вальяжно откинулся. — Озабоченные тридцати-сорокалетние стервы с пятым размером, накаченными задницами и захватом десантника. Нет уж, спасибо. Я в отпуске.

После этих слов интерес в Гошиных глазах усилился в разы.

— Мы не расскажем, — пообещал он.

— Тоня, объясни им, — с показной утомленностью Лёха положил голову мне на плечо.

— Его фамилия Криворотов, — сказала я. — Только это вам ничего не даст. Потому что с такой фамилией ему пришлось взять сценический псевдоним.

— С какой такой? — Лёха тут же вскинулся. — Всё. Ты уволена.

Амелин громко расхохотался.

— Чё ты ржешь? — фыркнул Лёха.

— Извини, — Костик всхлипнул. — Я не знал, какая у тебя фамилия.

— Ты, наверное, в школе и над словом «многочлен» ржал? — проворчал Лёха.

— А ты не ржал? — утирая слёзы рукавом отозвался Амелин.

— Ржал, — признался Лёха. — И над эбонитовой палочкой тоже.

И они оба, как если бы им было одиннадцать, зашлись в дурацком истерическом гоготе. И вроде немного успокаивались, но потом смотрели друг на друга и всё начиналось по-новой.

Я сказала аниматорам, что это надолго, и они ещё немного посидев, ушли, а мы до самых танцев так и смеялись над разными детскими глупостями и Лёхиными школьными анекдотами, отчего проходившие мимо постояльцы косились на нас с нескрываемым осуждением, полагая, что мы находимся под действием каких-нибудь запрещенных веществ.

В конце концов, к нам подошла милая девушка администратор и очень любезно попросила: или вести себя «прилично», или уйти. Тогда Лёха поднял на неё свои наглые васильковые глаза и с совершенно серьёзным лицом сказал:

— Уходя с урока, мальчик Федя так сильно хлопнул дверью, что с урока ушел и Вася, сидевший на подоконнике.

Девушка недоуменно заморгала густо накрашенными ресницами, а мы забились в очередном припадке хохота.