— Что? — от возмущения Ярослав покраснел. — Ты меня послала? Это ты меня послала? У тебя хватает совести врать мне прямо в глаза?

— Ярослав! — закричал вдруг чудо-мальчик, приехавший с Никитой, взбежал, чуть не споткнувшись, по лестнице и бросился его обнимать. — Так здорово, что мы тут всей нашей компанией собрались!

— Какой ещё компанией? — Ярослав отлепил его от себя и отодвинулся.

— Ну, нашей! Московской.

— Не знаю, Соломин, у меня никакой компании нет. И я вам не рад. Особенно потому что рыжую привезли.

— Если честно, она сама меня заставила, — зашептал ему Соломин так, что слышали все. — Насильно. Угрожала по-всякому. Я из-за этого к ребятам чуть не опоздал. Точнее опоздал, но они дождались. А ещё нас по дороге полицейские остановили…

— Привет, — к нам подошла Кристина. — Ничего, что я приехала?

— Я рада, — честно ответила я. — А про остальное нужно Герасимова спрашивать.

— Когда Якушин рассказал, что сюда едет, мне очень захотелось на это место посмотреть. Сколько раз представляла, каково тут вам было.

Её голос тонул в чересчур громкой и эмоциональной болтовне Соломина.

— Ты такой молодец, — повернувшись к нему, с чувством сказала Кристина. — Так здорово придумал с этим припадком.

— Правда? — тот оторопело замер.

— Конечно! Ты нас всех спас. Если бы нас отвезли в участок, то тех, кому нет восемнадцати, могли бы принудительно вернуть домой.

— Слышишь, Никит, — Соломин сорвался с места и полетел к вытаскивающим сумки Никите и Якушину. — Я, оказывается, молодец! Я всех спас!

— Странно, да? — Амелин, наконец, отвлёкся от Маркова. — Вроде бы жара, а вдохнешь поглубже и чувствуешь приближающийся осенний холод. От леса тоже тянет холодом. Ты заметила?

— Нет. Я заметила только то, что теперь здесь проходной двор.

— И птиц не заметила?

— Каких ещё птиц?

Он поднял голову.

По небу тянулись нескончаемые клинья стай. Всё бледно-голубое небо было заполнено чёрно-серыми движущимися точками.