Парень вздрогнул и проснулся. Вверху ярко светил голубой пятак неба, перечёркнутый белым следом пролетевшего самолёта. Лёха осторожно вдохнул полной грудью. Боли в лёгких почти не было, да и в спине она поутихла. Правая рука немного затекла.

Сегодня Лёха выберется наружу. Сегодня… он непонимающе глядел на обвисший правый рукав рубашки. В мозг словно кислоты налили. И он закричал…

Лёха сипло выл, прижав к груди оставшуюся руку. За что? Кто? Как? Он ведь ничего не почувствовал. Твою мать, он и сейчас ничего не чувствует! Нет руки. Чуть ниже локтя – будто отбрило. Гладкое место!

Парень прижимал к себе обрубок и вертел головой по сторонам. Где ты, тварь? Что тебе нужно?

Солнце достаточно освещало Лёхину тюрьму, было видно всё или почти всё. На кирпичной стене темнело небольшое пятно или густая тень. Будто нарисованный вход в тоннель. На мгновение почудилось, что оттуда веет холодком.

– Вот где ты, сука, прячешься! – истерично закричал Лёха. – Выходи.

Он вырвал из-под себя кусок тряпки и бросил в пятно, но не попал. Перебирая локтями, осторожно продвинулся к стене и протянул руку. Его била ледяная дрожь. Кулак упёрся в кирпичную стену. Тень. Просто тень. Лёхе показалось, он услышал тихий смешок.

Надо уползать. Надо постараться… Скобы высоко. Как он – с одной рукой!? Ничего, надо только встать. Надо встать…

Дракон впивался зубами изнутри. Он, так же, как и Лёха, хотел на волю. Он жёг и жрал внутренности. Но Лёха всё же сел. Он сидел и плакал, по подбородку текла кровь из прокушенной губы. Скобы прямо над ним. Нужно только встать и дотянуться. Вот только боль утихнет. И тогда Лёха услыхал голос. Или даже несколько, но они говорили одно и то же. Тихо, почти шёпотом, вразноброд.

– Пустота-а. Мы-ы. Слыши-ишь. Темно-о-о…

Парень зажмурил глаза и потряс головой. Всё, крыша поехала.

«Ну, куда же ты? – прозвучал голос прямо в его голове, и другие голоса, шурша, стихли. – Мы к тебе привыкли».

Страшный голос, настойчивый.

– Кто здесь?! – заорал Лёха. – Кто здесь?

«Ты никому не нужен. Она тебя забыла».

Это он про Ритку, что ли?

– Она любит меня, и я её люблю. Кто ты, сука?!

Сердце ухало, как молот. Страшно-то как. Тварь, которая руку до локтя обглодала, ещё и говорит.

«Твоя жизнь пустая и бесполезная, как мыльный пузырь. Ты здесь, потому что там тебе нет места».

– А-а! Заткнись!