Костя опустил взгляд. У самых ног, почти утонув во мху, лежала ржавая полоса рельсы.

– Пришли, дедуля. Хорош бурчать, – повеселел Вован.

– Да пошёл ты.

Дорожное полотно оказалось зарощено мелкими деревцами и, видимо, этой дорогой не пользовались много лет. Шпал не было видно, да и рельсы местами засыпало землёй.

– Ну и куда теперь? – устало проговорил Костя.

– Давай отдохнём и двинем дальше. – Вован улыбался. – Я говорил, что выведу.

Костя скрипнул зубами. Он злился на друга и нехотя признавал его правоту.

Костёр с трудом, но развели и, наскоро перекусив консервами, устроились на отдых. Спальники бросили прямо на рельсы. От усталости не хотелось заморачиваться с вырубкой поросли, а там место оказалось более-менее чистое.

Костя поёжился. В памяти пронеслись смутные отголоски сна: волки гнали его по лесу. Он выбивался из сил. Бежал навстречу окровавленным клыкам, таящимися в берлоге. Но что-то более страшное ворочалось за этой болью. То, что он забыл…

Костерок трещал, рядом бубнил Вован, и это навевало дремоту.

– Не уходи. Останься, – протяжный голос звал обратно. Она плакала.

– Не уходи, – туманом растаял голос, а он, немного помедлив, зашагал под свод тёмного леса, похожего на огромную пасть, оскалившуюся сухими ветвями.

Резкий звон вырвал его из сна. Костя открыл глаза и сразу схватился за телефон, но тот молчал. Звук не утихал. Металлический гул вибрировал под спальным мешком. Рельсы! Вован дремал рядом, сунув ноги почти в самый костёр.

– Вован. Вован, просыпайся.

– Чего? Куда вставать?

– Ты звон слышал?

Парень сонно поморгал глазами.

– Где?