Афанасьева посмотрела на часы: почти шесть, скоро мама с работы вернётся.

– Пойдём, я тебе что-то покажу…

Она схватила кастрюльку со свечами и, проплыв мимо заинтригованной гостьи, скрылась в полумраке коридора.

Квартира у Афанасьевой была небольшая, хоть и трёшка, но в старом доме, с довольно странной, неудобной планировкой. Кухня выходила в длинный узкий коридор, на котором смыкались всё выходы из всех помещений: входная дверь, ванна и туалет, и традиционная в таких домах кладовка – с одной стороны, три двери в жилые комнаты – с другой.

Если бы ещё эти самые двери оказались со стеклянными вставками, было бы, наверно, уютнее, особенно сейчас – вечером, с отключённым электричеством и занимавшейся за окном метелью.

Осторожно двигаясь за подругой, Дарья невольно представила себя в древнем заброшенном замке – узкий проход, темнеющие проёмы комнат, томное поскрипывание паркета, и худенькая девушка со свечой впереди. В довершении картины Машке не хватало длинного, в пол, платья.

– Ты чего там плетёшься? – прошептала подруга.

– Тут я… А ты чего шепчешь? – так же тихо отозвалась Даша. Афанасьева хохотнула чуть громче, но тоже не в полный голос:

– Не знаю, всё так торжественно… Смотри!

Она отошла немного в сторону, подняв высоко свою кастрюльку со свечами и позволив Даше оглядеться.

Они оказались в спальне Машиных родителей: тяжёлые шторы плотно закрыты, широкая кровать с резным изголовьем в форме лилии, мерцающие в свете свечей бра. Слева от входа, у стены, ловило отражение двух девчонок громоздкое трюмо с массивным овалом зеркала.

– Класс, правда? – восторженно хвасталась Афанасьева. – На Новый год себе купили обновку… Круть, да?

Синицына зачарованно кивнула.

– И, прикинь, ещё что я придумала, – Маша поставила кастрюльку со свечами на трюмо, исчезла на мгновение в темноте коридора. В кладовке послышался грохот, словно свалилось что—то тяжёлое и мягкое, потом – оханье и скрип.

– Афанасьева, тебе помочь? – Даша выглянула из спальни.

– Не-е, я уже тут. Оно легкое… На колесиках…

Медленно разворачиваясь в узком коридоре, чавкая резиновыми тапками, Маша втягивала в комнату нечто высокое, плоское, в деревянной оправе и на широкой нескладной подставке.

– Это что такое?!

Но подруга не отзывалась, кряхтя и шумно вздыхая. Даша не выдержала, схватила за угол деревянной рамы, потянула её на себя. Штуковина оказалась и впрямь не столько тяжёлой, сколько неудобной и большой: в высоту едва-едва прошла в дверной проём, а в ширину – вообще пришлось втягивать по очереди в начале один угол, за ним – второй.