И вот он, цветущий и взволнованный, с корзиной и бутылкой, зашел поблагодарить, сидит и держит Лену за руку, как когда-то. И не может произнести ни слова. Только качает головой, вздыхает и шмыгает носом.

— Это К. Это Н. Это Б, — Лена показывает мне телефонную книгу в своем мобильном. Все они у нее по буквам, ни имен, ни фамилий, говорит, нельзя, мало ли что. А вот этих четырех вчера привезли, попутной волонтерской машиной, четыре пакета в багажнике и четыре сопроводительных папки документов. Пакеты небольшие, кажется, бумаг больше, чем останков людей.

Их доставили в медроту, откуда дальше перевезут в госпиталь, для вскрытия и прочих действий. Но родственники погибших как-то узнали, что останки и документы уже в военной части, и примчались под ворота бригады. Они потребовали сопроводительные документы, прочитали заключение и подняли скандал. Кричали страшно, на весь плац, так что бойцы выглядывали в окна дальней казармы.

— Понимаешь, — виновато объясняет мне Лена. — Если боец погиб при выполнении боевого задания, это одни деньги компенсации родственникам. Если просто в расположении части — это другие. А если вообще где-то при передвижении в тылу, так это, может быть, и совсем без компенсации. А в бумагах и написано, кто при каких обстоятельствах погиб.

Родственники, две женщины, старый дед и пацан лет десяти, кричали на Лену. Кричали, что страна отняла у них сыновей, а теперь отнимает и средства на жизнь. Они зло, истерично материли Лену, крыли ее последними словами, а одна женщина даже пыталась ударить. Лена стояла молча, виновато опустив голову, ничего не отвечала, только кивала и комкала в руках форменную кепку. А еще все они плакали. И Лена тоже.

В перерывах между разговорами и посетителями Лена пишет объяснительную записку.

Несколько дней назад такая же медсестра попросила Лену поменяться сменами: на ее дежурство выпал день рождения сына.

— Без проблем, — согласилась Лена и виновато добавила. — Я же понимаю, как тебе это важно.

Лена вообще всех и всегда старается понимать.

И они поменялись дежурствами, и медсестра вышла на работу вместо Лены.

В эту же ночь в медроту пробрался боец, вор и наркоман. Он искал наркотики, а не найдя и встретив Ленину сменщицу, от злости и ломки, ударил ее несколько раз ножом.

Вместо праздника на следующий день ее дважды оперировали в областной больнице.

А Лена теперь каждый день ездит из военного поселка в областной центр проведывать сослуживицу, возит апельсины и считает себя виноватой в том, что случилось. Ведь по всему выходит, что получить нож должна была именно Лена, но вот как-то не сложилось.