— Нормально, прооперировали…

Тощий мужчина с лицом интеллигентного наркомана — хирург родом из Полтавы. Он ушел в АТО добровольцем, когда в город стали поступать первые раненые. Сшивать их в стационаре было бы гораздо проще, если бы там, на месте, на передовой, им сразу оказывалась квалифицированная помощь. И он пошел служить, чтобы со своим опытом быть там, на передке, где опытные руки нужнее. Чтобы какому-то неизвестному хирургу в тылу, в стерильном кабинете областной больницы, стало чуть легче оперировать раненого бойца, а у парня на хирургическом столе возросли шансы выжить и сохранить посеченную минными осколками ногу или простреленную руку.

Волонтеры собрали деньги и купили ему «жигули» девятой модели, чтобы мотаться по позициям. Машина старенькая, зато чинить легко и никаких проблем с запчастями и умельцами.

— Лет этой «девятке», да как моей Галочке, — усмехается хирург. — Я ее и зову — «Галочка». Как на жену, на нее можно положиться, выручает.

С войны он приезжал к отцу: у того пошел камень из почки и застрял в мочеточнике, потребовалась срочная операция. Вот он и рванул на своей верной «Галочке». Оперирующий хирург из районной больницы, мягкий и вальяжный, понимающе покивал щекастой головой, посочувствовал и, как своему, как коллеге, по блату, назвал цену операции для отца — триста долларов.

— Я ему говорю, долларов нет, могу гранатами, — кривится хирург. — Говорю, есть четыре. Или пять. Могу с чекой. Могу без чеки. Ты какими будешь брать?

По итогу операция отцу обошлась в двести гривен — ровно столько стоили все препараты и шовный материал.

Лена и хирург из Полтавы обнимаются на пороге медроты. Она просит его вернуться живым. Он обещает.

В углу кабинета на укрытом клеенкой стуле сидит девчонка лет двадцати, быстрыми и ловкими движениями пришивает пуговицу к куртке. С растерянным и испуганным видом. Ее руки и лицо — как будто живут разными жизнями. Руки умелые, их движения точны и выверенны. Лицо тревожное, в глазах рябь. Когда девчонка смотрит на меня, выражение глаз меняется. Такой взгляд бывает у дворняг, побитых жизнью собачек, ищущих кого-то сильного, кто пусть и не накормит, но хотя бы погладит. У кадровых военных не бывает таких глаз, только у мобилизованных, это я заметил давно.

Девчонка из Сум, у нее типичный нос уточкой и круглые щеки. В Сумах она работала в городской больнице медицинской сестрой, полторы тысячи зарплата, ночные дежурства, безденежье и усталость. В военкомате ей пообещали зарплату десять тысяч гривен в зоне АТО. И она согласилась. Сегодня она вместе со своей ротой уезжает на передовую, на место другой девчонки-медсестры, которую несколько дней назад привезли оттуда без ног. Говорят, подорвалась на мине.