— Ах, так, — угрожающе кусал авторучку Артамонов, — если здесь за флаконом пива надо ехать к старухам на вокзал, тогда и мы введем в Устав использование пустырей для организации спортивных площадок! — Орехов знал сто способов взять любое количество спиртного без очередей, которые своим вето развел действующий Президент. Перед Ореховым всегда немедленно расступалась толпа, и очередной способ находился сам собой, как только подходили к винному отделу — то трояк терялся под ногами у самого прилавка и его нужно было срочно найти, то надо было проверить санитарную книжку продавщицы. А порой и перегибали — САМ, говорили, послал. А когда хотелось пива не бутылочного, а от источника, от соска, брали выварку и, не разрывая толпы, передавали емкость над головами. Если посуда пролезала в окно павильона, день считался прожитым не зря.

— Спортивные площадки для отвода глаз, что ли? — не понял Орехов.

— Для отвода земли, пятачок. Итак, пишем: скупка земли фиакрами.

— Может быть, акрами, а не фиакрами?

— Акрами у нас землю пока не продают. Земля все еще принадлежит государству. А вот фиакрами — сколько угодно. Таким образом государство как бы выказывает нам свое фи по поводу частной собственности на землю.

— Что верно, то верно. Тогда давай введем в Устав один пунктик и для меня, — попросил Орехов. — Я намерен стать публичным политиком.

— Давай. Какой?

— Платное произнесение речей в местах общественного пользования и массового скопления людей.

— Как скажешь, записываем… массового оскопления людей…

— Скопления, а не оскопления.

— Извини, не подумал. Действительно, что это я? Идет массовое оскопление, а тут — ты со своей платной речью в публичном месте. У комиссии при регистрации могут возникнуть вопросы…

— Вопросы возникнут и сникнут, а Устав останется. Мы его пишем не под дядю. Нам по нему работать, мы должны чувствовать себя в нем как рыбы в воде. Не мне тебе объяснять. Надо предусмотреть все.

— Логично, пятачок. Идем дальше, следующий раздел — культмассовое пространство. Чего бы такого туда забить?

— Можно ввести выставочную деятельность — продажу с молотка работ местных художников.

— Почему с молотка?

— Современных авторов начнут покупать, когда они помрут. Был у меня случай. Приходит к нам в редакцию поэт и спрашивает, не напечатаем ли мы его. «Отчего не напечатать? — говорим мы. — Если стихи хорошие напечатаем». — «Видите ли, — говорит он, — тут есть одна тонкость». «Какая?» — спрашиваем. «Дело в том, что я еще не умер».

— Ну и что, напечатали?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Сам посуди. Стихотворение называлось «И был даден нам месяц январь». Хотя внешность у поэта была совершенно непреднамеренной. Мы выдали ему рецензию с колес. «Вы думаете, — сказали мы поэту, — что с помощью таких загогулин вы поднимаетесь до уровня поэтической метафоры?! Ни хера!»