— Танюша, торжественная часть и так у нас получилась длиннее обычного, — немного смягчившись, постаралась объяснить ситуацию Валентина Николаевна. — Ты должна нас понять: нам необходимо её сократить немного, чтобы дать возможность выступить нашему почётному гостю.

— Так добавьте его речь куда угодно, не изменяя программы, — продолжала настаивать Таня. — Я считаю, что в праздничный день обижать ребят, которые готовили концерт, не очень разумно! Просто удлините время торжественной части, и дело с концом. Кто же, как не вы, может спокойно распорядиться этим временем?

— Мы перенесём этот номер на неофициальную часть нашего вечера. Хорошо? — попытался найти компромиссное решение Георгий Матвеевич.

— Нет! — решительно отрезала Таня. — Этот номер не предназначен для того, чтобы его смотрели, сидя за столами. Он должен быть показан именно здесь!

— Ну вы посмотрите на неё! — всплеснула Валентина Николаевна руками. — Ничего слушать не желает.

Семён Абрамович легонько улыбнулся. Его забавляла эта перебранка между выпускницей и руководством школы. Решительная позиция девушки явно была достойна уважения.

— Вообще, пора начинать, — прошептал директор, окинув зал беглым взглядом. — Выпускники уже все подошли, кажется. Зал заполнился. Гости скучать будут. Дайте музыку, пожалуйста! — крикнул он, обращаясь к звукооператору, который сидел за заставленным аппаратурой столом у противоположной стены.

Из колонок зазвучали аккорды лирической песни из кинофильма «Доживём до понедельника».

— Садись на место, Таня. Не задерживай всех, пожалуйста. Мы оставляем свои изменения в силе, — постаралась отделаться от Серебряковой стандартным заключением Валентина Николаевна.

Не тут-то было.

— Я не сяду! — жёстко ответила Серебрякова. — Оставьте все номера концерта так, как они стояли изначально! Не надо обижать выпускников в день их праздника!

— Я не пойму, Серебрякова, чего вы добиваетесь своим протестом? — постарался уточнить Георгий Матвеевич, словно не по его вине начался весь этот конфликт.

— Оставить программу концерта без изменений! — повторила Таня. — Вот и всё, что мне от вас сейчас нужно!

От столь вызывающей наглости Валентина Николаевна на какой-то момент даже потеряла дар речи.

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему от нас уволилась Елена Михайловна и почему Ольга Станиславовна прибегала ко мне за корвалолом, — обескуражено прошептала она.

— Да оставьте вы концерт без изменений, — вступил в разговор Семён Абрамович. — Полагаю, я имею здесь право голоса? Эта девочка права: зачем из-за меня коверкать концертную программу. Я, если что, могу и не выступать. Моя речь здесь вовсе не обязательна.