К Москве подъехали все-таки в половине первого. Но надо было еще долго кружить по городу, по его улицам, то широким, то, как рукав, узким, но всюду шумным, беспокойным, сутолочным, полным пешеходов, автомобилей, троллейбусов, автобусов, грузовиков; приходилось простаивать чуть не на каждом перекрестке возле светофоров. Александр Иванович приказал ехать прямо на кладбище.
А похоронная процессия тем временем двигалась по Москве, миновала Сыромятники, Землянку, поднялась в гору на тесную, беспорядочную Таганскую площадь и, обогнув ее, устремилась по прямой к Абельмановской заставе. Но вот и застава позади. Несколько минут езды по тряской булыжной дороге, мимо старых деревянных домиков, и уже показались высокие деревья за кладбищенской оградой.
Никто не обратил внимания на стоявшую возле ворот запыленную машину, и лишь когда кладбищенские рабочие, суетясь и толкаясь, кинулись к гробу с венками и огромными букетами живых цветов, лишь тогда Ольга, а за ней Живков, Николай, Леня и ребята-трактористы, несшие гроб, увидели стоявшего в стороне бледного, нахмуренного, со стиснутыми губами Александра Ивановича.
Он стоял, по-военному вытянув руки по швам, своевольный, решительный человек, и когда раздались печальные звуки оркестра, скупые, редкие слезы побежали по его щекам.
Листок из отрывного календаря
Листок из отрывного календаря
В шесть часов, дождавшись своего, обрадованно, бойко затрезвонил будильник. Она проснулась и, не зажигая света, мгновенно, ловко нащупав ладонью его холодный круглый бок, утопила кнопку. Будильник, умолкая, что-то глухо, обиженно и невнятно пробормотал. Она полежала еще немного в темноте, подождала, чтоб сладкий сон совсем покинул ее, зажгла настольную лампу на тумбочке и встала с постели. Муж, Вася, жмурясь, тоже поднял было голову, но она ласково прошептала: "Поспи, еще рано тебе", — и он вновь ткнулся носом в подушку, смачно, по-детски почмокав при этом губами.
Звали ее Людочкой, и у них с Васей было двое детей: юная пионерка Поленька и детсадовец Коленька, спавшие сейчас в соседней комнате. Ни тещи, ни свекрови при них не было. Людочка накинула халатик, сунула ноги в тапочки и прошла на кухню. Эта женщина была невысока, стройна, изящна, курноса, голубоглаза и подстрижена под мальчика. Все говорили, что такая прическа очень ей к лицу, молодит ее и она выглядит настоящим сорванном.
Людочка постояла несколько секунд, щурясь от неожиданно яркого света лампочки, вспыхнувшей под кухонным потолком, и, прежде чем заняться делами, сорвала листок с календаря. На картинке этого листка два человека смешно толковали про испорченное паровое отопление. Там же сообщалось, что вчера, в воскресенье 22 ноября, солнце взошло в 8.18, закатилось в 16.13 и день, таким образом, длился 7 часов 55 минут. Эти астрономические сведения всегда почему-то очень интересовали ее, и, узнавая о том, что день стал еще короче, она каждый раз невольно испытывала какое-то необъяснимо горькое, обидное и досадное чувство, будто с теми исчезнувшими из светового дня минутами она сама утратила, безвозвратно потеряла что-то очень значительное и важное из своей легкой, счастливой, лучезарной жизни. Но когда, месяц спустя, день пойдет на прибыль и она опять станет узнавать об этом из сообщений календаря, тихое, ласковое изумление всякий раз будет восхищать ее сердце.