Третьим персонажем моей истории стала доктор Герта Оберхойзер – единственная женщина-врач в женском концентрационном лагере, которая была осуждена на Нюрнбергском процессе по делу врачей. Когда я знакомилась с ее историей, у меня в голове не укладывалось, как она могла согласиться сотворить такое, тем более с женщинами. Ее фотографию и фото других сотрудников лагеря я тоже повесила в своем кабинете, но, естественно, на отдельной стене и добавила ее историю к тем, которые хотела рассказать.

В 2009 году я переехала из Коннектикута в Атланту и начала писать эту книгу. Сначала я работала в бетонной, похожей на собачью конуру будке за нашим домом. Мне казалось, что это поможет мне почувствовать, каково быть в заключении, и таким образом я хоть немного смогу приблизиться к женщинам из Равенсбрюка. Но по мере того как я знакомилась с историями этих женщин из первых рук, я стала осознавать: для того чтобы понять, через что им пришлось пройти, совсем не обязательно сидеть в будке. Они и без того погрузили меня в свою историю. Историю настолько ужасную, что ее просто невозможно вообразить. Когда тебя отрывают от друзей, от матерей и сестер. И еще – голод. Я поймала себя на том, что постоянно ем, как будто пытаюсь насытиться за них всех.

Следующее лето я провела в поездках по Германии и Польше. 25 июля 2010 года мы с сыном, который снимал все на видео, прилетели в Варшаву, а уже оттуда поехали в Люблин с нашей замечательной переводчицей Анной Саханович, учительницей из пригорода Варшавы.

Гуляя по Люблину, мы посетили все места, которые описывали в своих воспоминаниях прошедшие через Равенсбрюк женщины, и история стала оживать. Мы побывали в Люблинском замке, где они содержались до отправки в лагерь, провели целый день в потрясающем музее «Под часами» с камерами, где пытали участников польского подполья, там и сейчас можно почитать зашифрованные письма, с помощью которых заключенные сообщили всему миру об опытах, которые на них ставили. Я прошла через уцелевшие после нацистских бомбардировок Краковские ворота, гуляла по площади у Люблинского замка, где в те времена было еврейское гетто. Накопленные впечатления придали мне решимости сделать все, чтобы мир не забыл о пережитом этими людьми ужасе. Куда бы мы ни пошли, жители Люблина рассказывали нам о том, через что им пришлось пройти во время войны, рассказывали о массовых расстрелах в Катынском лесу, о годах сталинизма, о том, каково было жить за «железным занавесом».

В Варшаве мне посчастливилось взять интервью у выжившей в Равенсбрюке Алисы Кубака. История Алисы добавила просто невообразимые для человеческого понимания детали содержания заключенных в лагере, но в то же время ее склонность к прощению своих тюремщиков заставила меня многое переосмыслить. Алиса отказывалась ненавидеть немцев, и, мало того что простила их, она не отвечала отказом на их ежегодные запросы по оказанию медицинской помощи.