Самая большая загадка на свете — не жизнь на Марсе и не эволюция вселенной, а рутина, повседневная реальность, не инопланетные существа и не деяния андреевских эгрегоров, а наши близкие, друзья, враги, комнаты, дома, улицы, мы сами.

Даже до боли знакомое я постоянно ускользает от нас не только во времени, но и в остановленном мгновенье. Но мы щелкаем и щелкаем в надежде разобраться в окружающем нас мире и в самих себе. Но так ничего и не понимаем.

За 22 года жизни в Германии, я встретил множество немцев, равнодушных к истории своего края, к своей культуре, не знающих не только своих соседей, но и своих прародителей, не понимающих самих себя. Людей, не умеющих или не желающих замечать те радикальные изменения, которые произошли с их родиной, с ее природой, с ними самими. Единственной жизненной мотивацией которых является — покупка, комфорт, приумножение капитала и продвижение по карьерной лестнице.

Зеркало таким людям невыносимо потому, что правда невыносима и тошнотворна. Реальность немыслима. Вон из нее! Да здравствует самообман. Мы бессмертны и счастливы. Вперед — к телевизору. Жалюзи вниз! В кресло. Налей-ка мне пива, милая! Или — в отпуск, в Лас-Вегас, в тропики, на Борнео. В гости к Чарли. Подальше от незваного гостя — самого себя. Ведь мы все — каспары хаузеры.

Мы не в ладах не только с самими собой — мы не в ладах со временем. И фотография, эта затянувшаяся на десятилетия ситуация, этот сыпящийся, но никогда до конца не высыпающийся песок, эти вечные улыбки, бочкообразные лица, застывшие глаза с красными зрачками, люди с поднятыми ногами, падающие от неправильной перспективы дома с кривыми стенами — все эти беззвучные свидетели убегающей от нас реальности — вызывают только боль и раздражение. Боль, когда мы видим на них улетучившиеся миры прошлого, дорогих нам умерших, дома и улицы нашей юности… Раздражение, когда видим самих себя. Обрюзгших, поглупевших, отчаявшихся, растерявших жен и друзей, потерявших свежесть и надежду.

Фотографии показывают нам, как мы постарели, как время пожирает плоть. Напоминают о том, что знакомый и привычный нам мир не вечен, что он постоянно изменяется, что он уже ускользнул, остался где-то позади и пришло нечто новое, неприятное уже в силу своей новизны. К этому новому надо приспосабливаться, это новое надо подгонять под себя, а себя — под него. Надо нагонять убежавшее вперед время. Неизвестно, сладим ли мы с этим.

Фотография — двумерная машина времени.

Посмотрите на дом, где вы росли. Вглядитесь в лицо вашей старенькой бабушки. Здесь вы учились. А сюда — вы уже не вернетесь никогда.