— А подлых-то много людей на земле?

— Встречаются.

— А земля их тоже любит?

— Нет… Не любит таких.

— А почему они подлыми получаются?

— Не знаю… Такими вырастают вот.

— А тебе встречались такие?

— Попадались, сынок.

— А что ты с ними делал?

Да, что он с ними делал? Не надо, не надо бы произносить ему тех слов. Как вот теперь ответить на простой, на очень простой и бесхитростный вопрос сына?

— Пошли спать, сынок. Айда, айда, поздно уж, — заторопился он.

И уж там, в комнате, лежа в постели, чувствуя, что сын ждет все же ответа, проговорил:

— Что я с ними делал, Гринька? Ох, Гринька, Гринька!.. Вырастешь, может, и лучше меня поймешь, что с ними надо делать.

— Значит, ты плохо понимаешь?

— Плохо, видно, сынок.

— А я хорошо, — сказал мальчишка, помолчав.

— Ну? — Демидов даже привстал на кровати, поглядел в ту сторону, где лежал еын, будто и в самгом деле Гринька моог сообщить ему чте-то необыкновенное, какое-то великое откровение, которое он искал всю жизнь и никак до сих пор не мог найти.

— Ихнадо, папа, один на один с землей оставлять и никогда-никогда не помогать им.

— Что-что? — Демидов еел на постели.

Сквозь мрак он не видел сына, слышал лишь, что и Гринька поднялся с подушки.