Маметкул, сидя на коне, выдернул саблю.

— Аллах с нами!

Сотни две всадников бросили коней в расчищенный проход.

— Ар-ра! Ар-ра!! Ар-а-а! — взметнулось над лесом.

Татарские конники выскочили на свободное пространство.

— Со-отня-я, сто-ой! — широко раскрывая рот, прокричал Савва Болдыря. Бегущие к стругам казаки остановились.

— С пищалей — огонь! — скомандовал Черкас Александров.

Ударил залп. Несколько татарских лошадей упало, придавливая всадников. Ряды наступающих смешались. Еще залп. Еще…

Выстрелы слышат воины Никиты Пана.

— Наших же бьют! — выкрикнули из рядов.

— Стоять покуда! — ответил Пан.

— Тимофеич! Не пора ли? — произнес старый пушкарь.

— Еще… маленько, — проговорил Ермак. — Пусть все татары в битву влезут.

Рубка идет по всему склону. Звенят мечи, трещат щиты, с треском ломаются копья. Пологий травянистый склон усеян трупами татар и казаков, кое-где валяются мертвые лошади.

Вот битва выкатилась уже на песчаную полосу вдоль Иртыша. Уступая силе, казаки, теряя своих, отступают, сбившись в плотное каре и ощетинившись копьями.

Вдруг все татары издают радостный вопль: из-за завала, сверкая драгоценной одеждой, вылетает Маметкул с телохранителями.

Ермак взмахнул саблей.

Рявкнули почти разом пушки. Четыре ядра ударили в гущу татарского войска, внеся сильное смятение в ряды воинов.