По казацкому войску прокатился гул и гогот.

— Даешь Кашлык!

Казаки уже бились за засекой.

Все выше продирались они к вершине холма Черкас, работая топором, как дровосек, пробился на вершину холма и водрузил знамя. Оно призывно и победно затрепетало на иртышском ветру Заметив стяг, Брязга за орал:

— Иртыш Дону кланяется!

И снова троекратное «Слава!» пронеслось над крутым яром.

На высоком яру расположилась ханская столица Кашлык — городок деревянный и глиняный, окруженный тремя рядами крепких бревенчатых частоколов и глубоких рвов.

В полной тишине настороженно стоит полукругом у городка казачье войско. Люди измотаны, истерзаны, переранены в тяжкой битве, но готовы к штурму — приготовлены штурмовые лестницы, связки сучьев, развернуты подвезенные пушки, поставленные на лафеты, наскоро сделанные из татарских телег.

— Что-то тихо уж шибко, — проговорил Ермак.

— Обманчиво. Приказывай, батька, на слом идти! — сказал Александров.

— Погодь лазутчиков…

— Видать, пропали казаки, — проговорил кто-то в сердцах.

Заскрипели крепостные ворота, показался Керкун, сорвал шапку.

— Братва! Нету никого Одни татарские бабы в городе!

С ликующим ревом казачье войско устремилось к городку, потекло в ворота.

С таким же ревом толпа казаков ворвалась на ханский двор, устремилась во дворец. Первым туда ворвался Федька Замора, он же, выскочив из дворца, заорал:

— Опоздали-и! Кучум ушел, а нам голые стены оставил!

Толпа ринулась за Федькой прочь от дворца.

Замора отмахнул покрытую узорами дощатую дверь. Савка Керкун уже шарил в сундуках, выволакивая оттуда дорогую одежду.