— Я велю казнить его донской казнью… Приговор исполнить сейчас же!

Люди толпами бегут по песчаному берегу Иртыша, по краю обрывистого яра…

На берег реки выводят Федьку Замору со связанными руками.

— Братцы! За что так-то? За что?! — рыдал он.

— За дело! Перестань выть! — прикрикнул на него Мещеряк.

За пазуху Федьке насыпали два ведерка песку и галек.

— Это чтоб не всплыл ты, Феденька, — сказал ему, будто успокоил, один из казаков.

Затем накинул через голову мешок, завязал у ног. Двое казаков положили Замору в лодку, отплыли метров на пятьдесят. Там подняли над водой.

— За что, братцы?! — еще раз глухо донеслось из мешка.

Мешок полетел в воду. Над толпой взметнулся гул голосов.

Постукивают ножны сабли Ивана Кольца о дорогой ковер.

В комнате собрались почти все сподвижники Ермака — Никита, Пан, Брязга, Болдыря и другие. Все хмуро молчат.

— Вы что, атаманской власти меня лишаете?! — спросил Ермак. — Мне ее казачий круг вручил. Только круг может и взять.

Все промолчали, лишь Кольцо сказал:

— Ермолай! Мы не помешали тебе казнить казака Федьку Замору. Чтобы чести твоей атаманской не уронить. А сейчас вот спрашиваем: надо ли было так с Заморой? Еще один-другой такой атаманский суд — и казаки могут зароптать.

— И заропщут, коли от вас мне поддержки не будет! — Ермак встал, шагнул к окошку, выходящему в сад. Деревья были абсолютно голы, на землю падали уже первые снежинки. — Ты, Иван, знаешь, что такое сибирская зима. А другие — знают ли?

Все по-прежнему молчали.

— Если Кучум нас не придавит, так все равно с голоду сдохнем, коли иззлобим тутошних людей. Да и казаков в узде как держать? Тут только дай слабинку…

За дверью послышался шум, голоса. Вошел караульный казак.