В это время на реке показались казачьи струги. Дерущиеся замерли, пораженные шоком. Потом Юмшан вскрикнул:

— Они осквернят нашу священную рощу.

Остяки и вогулы, забыв о распре, начали хватать сложенные в стороне луки и колчаны, кинулись к реке. Шаман достает из берестяного короба копье, обвешанное мехами, украшенное магическими знаками, и бежит к жертвенному столбу.

…Струги, медленно разворачиваясь, подплывали к берегу. Первые стрелы ударили в борта.

— Да они же мальца на заклание идолу приготовили! — воскликнул Никита Пан. — Вон, к столбу привязанный!

— Пищали к бою! — скомандовал Ермак, стоявший в струге рядом с Никитой Паном.

— Скорее к берегу! — вскричал Никита Пан. — Скорее к бе…

Никита Пан не закончил, захрипел и повалился со стрелой в груди.

— Никита! Никита-а! — затряс его Ермак.

Увидев это, Мещеряк взревел с соседнего струга:

— Никиту убили! Лупи их, братва! Пали!

Грянул со струга залп. Несколько остяков и вогулов упали, в том числе и шаман со священным копьем, подбежавший почти к жертвенному столбу. Остальные бросились к виднеющемуся невдалеке городку, спешно унося с собой идола.

Возле вырытой на высоком берегу Иртыша могилы стоит вытесанный из колоды гроб с телом Никиты Пана. Атаманы и казаки были с непокрытыми головами, тут же находился и Бояр. Чуть сбоку под дулами казачьих пищалей кучей толпятся вогулы и остяки — напуганные, виноватые. В толпе много стариков, женщин, детей. Стелется дым от сгоревшего городка.

Казаки к ногам Ермака сбрасывают связанных Юмшана и недавно корчившегося на земле шамана. Оба, ожидая неминуемой казни, встали на колени.

— Развяжите их, — приказал Ермак.

Пленников развязали. Они, испуганно озираясь, встали. Игичей, боясь встретиться взглядом с Юмшаном, спрятался за людей.

— Вы всю эту свару затеяли… Так объясните мне, зачем мы убиваем друг друга?

— Вы пришли воевать нашу землю, — хмуро сказал Юмшан.

— Коль ваша это земля, почто платите вы с нее дань Кучуму? Зачем даете ему своих воинов?