Двое казаков мгновенно заломили Заворихину руки, третий связал их ремнем, четвертый отцепил его саблю.

— Вы что… сдурели? Да как посмели! На помощь!

Ближайшие стрельцы, покидав связки соболей и белок в песок, схватились за сабли. Мещеряк кивнул казаку с пищалью, тот выстрелил вверх. Тотчас с увала сбежала полусотня вооруженных казаков, загородив Мещеряка с пленником, стала теснить стрельцов к глинистому яру.

— Холопы вы, — орал Заворихин. — За насильство передо мной ответите! Перед самими Строгановыми! Ты ж самих хозяев ограбил! Погодь! Узнаешь хозяйский гнев!

— Посадить на цепь пса строгановского! И этих тоже перевязать на всякий случай, — приказал Матвей.

Обросший грязными космами, Заворихин злобно глядел сквозь крепкую решетку.

Со скрипом отворилась окованная дверь, вошел в темницу длинный и тощий казак Осташка, поставил на пол горшок.

— Жри.

В темнице не было ни стола, ни стульев, ни нар. Прикованный к стене за ногу Заворихин опустился на пол, начал есть.

— Стрельцы мои где?

— А кто как. Иные непокорные в таких же темницах, а большинство в казаки перешли.

Заворихин еще поскреб ложкой в горшке.

— Так что, Осташка… Принесешь зубило-то?

— В грех вводишь, Анфим. Ермак отправит меня в гости к Федьке Заморе.

— Вместе уйдем. Озолочу тебя, Осташка.

Мнется казак, вздыхает, чешет в затылке.

— А тут рано или поздно околеешь. Если раньше стрела татарская насквозь не пробьет.

— Эх! — Осташка вытащил из-за пазухи долото, бросил Заворихину. Потом подал и молоток. — Окошко-то лохмотьями заткни, чтоб звон, не дай Бог, наружу не пробился.