Он уже рисуется двояко: и страдающим, скорбящим за род человеческий, и страстно проповедующим добро, душу, смирение, и бьющим ближнего наотмашь и по левой, и по правой щеке (уж какое тут подставление щеки обидчику, тут мечь, огонь, кровь!).

И евангелист — и помещик-крепостник, учитель жизни, наставник — и цинично-развязный господин… Когда долго всматриваешься в графа Толстого, это раздвоение уже не мнится, оно зримо: в одном человеке живут и действуют два совершенно разных Толстых. Настоящий — тот крепостник-помещик, распорядитель человеческих жизней, господин, а второй — венец развития души, совершенствования мысли. Эгоист, себялюбец сталкивается с евангелистом. Непрерывное борение этих двух начал и есть Лев Николаевич Толстой, хотя и это деление условно. Сам он гораздо более сложен. Я прочерчиваю только ведущие черты характера, жизни, судьбы…

Для Ленина и большевиков Толстой и его последователи были как бы зараженные: в них неизлечимые язвы старого мира. Надо перешагнуть через таких, они только вяжут движение. Полистайте записные книжки и дневники Толстого хотя бы за последний год жизни — «зараза» так и прет.

«Спасаясь от разбойников, постоянно организованных, признаваемых благодетелями, отдаемся в руки правительств».

Ну как Непогрешимый и его правительство наркомов могли допустить подобное? Да затушевывание это классовых противоречий! Чистейшей воды поповство и обман трудящихся! Самая что ни на есть подлость для нового, раскрепощенного направления жизни… И запись-то, отметим, не дословная. Там еще о том, что «человек признает себя Богом, и он прав, потому что Бог есть в нем; сознает себя свиньей, и он тоже прав, потому что свинья есть в нем. Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом» (выделено мною. — Ю. В.).

Уже сколько жизнь доказывает ленинцам: нельзя своего бога навязывать народу, ибо не Создатель это, а оборотень.

И оборотня уже более 70 лет подсовывают народу вместо истинного Бога!

И набатом расходятся слова великого Толстого: «…и он тоже прав, потому что свинья есть в нем. Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом».

Но если бы это была только свинья…

И с этим высказыванием Толстого еще можно было бы смириться — ну чудачит старик, — а вот как с высказыванием о революционерах? Пусть не его мысль, но он-то произвел ее в свою, и как произвел!..