«Грабь награбленное!» Народу посулили золотые горы и в обозримые сроки, но при одном условии: отказе от себя и своих богов. И народ ответил согласием. Народ совершал противные разуму и совести дела. Тех, кто не согласился и не соглашался, вымаривали, как вредных насекомых. Это все происходило или на глазах народа, или при непосредственном участии народа, то есть значительнейших масс его. Это не могло не растлевать. К тому же яд нетерпимости, презрения ко всем иным формам государственной жизни, стремление советизировать мир, отрицание правоты всех идей, кроме ленинских, жестокое подавление любой свободной, независимой мысли и воли, поощрение насилий над всем, что хоть как-то отличается от красного цвета, не могли не отравлять народный организм. Дух насилия становится центральной добродетелью общества. И это продолжается в течение жизни трех поколений, это основа его духовного восприятия мира. В одном этом уже заключено поражение в практическом приложении ленинизма, который был и остается утопией, но людоедской, преступной, ибо предполагает для своего воплощения в жизнь постоянное, неослабное насилие. Именно поэтому такое значение приобретают карательные органы, и в первую очередь ВЧК-КГБ. Без их кроваво-неусыпной опеки над народом эксперимент рассыпался бы в считанные дни. Жизнеспособность могла ему сообщить и обеспечить только сила — внутренних, органических связей и возможностей в нем для существования нет. Этот эксперимент вбивался в народную жизнь, как вбивается крест в могильный холм.

И обжигающая, ошеломляющая правда в том, что, если бы ленинизм, КПСС и все сопутствующие им убойно-карательные службы обеспечили хотя бы относительную сытость, народ продолжал бы жить по-прежнему — так, как жили и доживают эти три советских поколения. Отрезвление, обращение к своим поверженным богам явилось главным образом в результате нужды, потери определенной, заданной сытости. В противном случае стоять бы храмам поруганными и господствовать скотской, лживой морали, сплошь замешенной на лицемерии. Общество вплотную приблизилось к такому состоянию, когда дальнейшее сохранение прежней государственной и политической системы грозило для народа необратимыми моральными потерями. Мы свидетели тому.

Эксперимент состоялся, и он дал ответ: одни лишь материальные мотивы жизни, одна только рационалистическая организация жизни, жизни на нетерпимости, единомыслии, отказе от себя, оборачиваются угрозой гибели цивилизации (российской), превращению ее в сообщество людей, лишенных доброты, ласковости, сострадания, культуры, людей без прошлого, без Отечества, без корней. Уже в наше время чрезвычайно сложны устранения этих «поражений морального облика народа» — как-никак три поколения убиения человеческого в людях.