Газеты я переплел в три блока. Храню в платяном шкафу на шляпной полке. Весь этот шкаф я перегородил полками и наполнил книгами по последним революциям и Гражданской войне. Здесь они не бросаются в глаза и в то же время соединены вместе. Для работы удобно. Пример Самсона Игнатьевича сгодился. Уж этот Брюхин!

Это — настоящее богатство. Книги того времени уничтожали беспощадно. Еще недавно за них давали «срок».

Я достаю блок в красном переплете. Та газета здесь, самая первая. Ох, недаром хранил ее старый атлет!

Отношу блок на диван, открываю. Иду в прихожую за маленькой табуреткой, сажусь напротив газеты. Прежние сгибы отвердели, съедают буквы. Осторожно растягиваю страницу. Бумага ломкая, рыжеватая, по сгибам проклеена калькой. Теперь все буквы на виду.

Сколько же часов и дней я провел над этими страницами!

Все пуще пособляет чека крутить маховик государства, все глубже вбирает в себя Россию. Как человек покрупнее — и застревает в сите. А те, что без души, на самый верх проскакивают без задержки. Ждут их там солидные назначения. Так один к одному и фильтруются. Аппарат! Номенклатура!..

Нет продыха — задвигают заботы. Дни, ночи — все смешалось в сознании председателя губчека города Иркутска, да и какая разница? Большие дела берут разворот.

Потягиваясь, заведя руки за спину и сцепив их там, устало, вразвалку вернулся к столу, поворошил бумаги; вот февральский приказ по ВЧК за подписью Дзержинского — намедни доставлен в Иркутск. Важная бумага.

Побежал взглядом по строчкам:

«…Прежде чем арестовывать того или иного гражданина, необходимо выяснить, нужно ли это. Часто можно не арестовывать, вести дело, избрав мерой пресечения подписку о невыезде, залог и т. д. и т. п., а дело вести до конца. Этим ЧК достигнет того, что арестованы будут только те, коим место в тюрьме, и не будет ненужного и вредного, от которого только одни хлопоты, загромождающие ЧК, что лишает ЧК возможности заниматься серьезными делами и отдаляет нас от цели, для достижения которой ЧК существует…»

Круто взялась «чрезвычайка» за Россию: ни новых, ни прежних тюрем не хватает. И подсобки забиты: там казармы, склады… Со всех сторон доклады в центр: как быть? Прудит контра работу…

«У них там тоже, видать, мест в тюрьмах не хватает, — совершенно правильно оценил приказ товарищ Чудновский. — Надо новые строить, иначе не провернем всю массу, эвон какая Россия. Сколько в ней классово чуждых и вообще враждебных делу Ильича!..»

С гордостью вспомнил, как при попытке каппелевцев осадить город облегчил тюрьму душ на триста. Для настоящих, козырных врагов освободил места; вот таких, как помянуты в приказе, и вычистил — на волю. Стало быть, верно понимает свой долг он, Семен Чудновский; есть в нем классовое чутье. Должен он чекистским трудом поспособствовать формированию батальонов из трудовых людей мира. Последние годы доживает мировой капитал.