Из пяти десятков шагов осталось чуть меньше половины, когда в скале замаячил широкий проём. Похоже, этой дорогой вели лошадей. Да, точно — чуть дальше поблёскивала какая-то железка, то ли часть сбруи, то ли ножик. Такко раздирало от нетерпения — влезть бы в пещеру, поглядеть, где выход наверх… Но на сегодня хватит. Последний взгляд по сторонам — и он повернул назад.

В следующий миг из лёгких выбило воздух, перед глазами взметнулись камни — кто-то прыгнул сверху. Такко рванулся изо всех сил, но противник был тяжелее и сильнее. Попытался выхватить нож — руку вывернули и заломили до темноты в глазах. Сверху навалились ещё тела, воняющие рыбой и прогорклым жиром, на голову скользнул мешок, руки стянула верёвка.

***

— Здесь раньше заканчивались земли Эслингов, — рассказывал Кайлен, когда отряд вышел на ровное место. — Вон те камни — пограничные. Не думал, что переступлю этот рубеж…

— Вы до сих пор чтите клановые границы? — удивился Верен.

Кайлен неопределённо махнул рукой:

— Как сказать. На словах-то рубежей нет, но если, скажем, овцы забредут на чужое пастбище или дрова не там рубить, можно и огрести. Стрелой в затылок. А уж на Шейновы земли лезть — это совсем ум растерять надо.

Да уж, мало победить Шейна. Нужно вытравить саму память о клановых распрях, а как её вытравишь, если даже молодые парни сторонятся старых камней…

— Выходит, Эслинги жили зверьём да рыбой, — догадался Верен. — А нынешний барон сеет да пашет за весь род.

— Так и есть. У них отчего олень-то на гербе — большая удача завалить такую дичь в здешних землях. А когда к Империи переметнулись да получили место на пустоши, взяли лося. Будто всегда жили в лесах.

— Нынешнему-то барону лось больше подходит. Для оленя тяжеловат.

Обратный путь шёл по гребню горы, и по обе стороны открывалась безбрежная даль. Верен остановился подождать остальных и пожалел, что не на что опереться — ноги гудели, ныла зимняя рана, а голову будто сжало обручем. Такко говорил, бывает на высоте с непривычки. Значит, пройдёт.

Один за другим парни выходили из расщелины. Верен дождался последнего и недоумевающе оглядел отряд:

— А Такко где?

========== 5. День дурных вестей ==========

Такко скинули с чужой спины, как мешок брюквы, и поставили на землю, ослабив путы на ногах. От стоп побежали противные мурашки; мутило, перед глазами плыло, в запястья больно врезалась верёвка. С головы сдёрнули вонючий мешок, и Такко с наслаждением вдохнул. Пахло солью и водорослями. Такко проморгался, огляделся и позабыл на время, что в плену.

Впереди расстилалось море, и из его серых волн вставала крепость. Вернее, угловатая башня из такого же серого гранита, обнесённая невысокой стеной. Приземистая, с узкими окнами-бойницами, она казалась частью гор и свинцового моря; невозможно было понять, где заканчивается скала и начинается кладка.