На стол шлёпнулось отнятое у Такко оружие, и у него заныло в груди — в потайном отделении колчана прятался белый цветок, сорванный у Эсхенского замка. Глупо было жалеть о мёртвых лепестках, когда собственная жизнь висела на волоске, только для Такко эти лепестки были памятью об Агнет. Он решительно отвёл от колчана глаза. Нужно было хорошенько всё рассмотреть и запомнить.

Сквозняк взвился, мазнул по лицу — за спиной открылась дверь и вошёл Шейн. Такко впервые видел его столь близко. Он был высок и широк в плечах, как барон, но крепок и двигался быстро, хищно. Рыжие вихры всклокочены ветром, на вязаной рубахе переплетался сложный узор. Шейн окинул Такко пренебрежительным взглядом голубых глаз, повернул к свету:

— Южанин, и к бабке не ходи. — Развернул спиной к себе и дёрнул связанные руки вверх, заставив Такко задержать дыхание и склониться вперёд. — Пальцы в чернилах и мозолях от тетивы. Что, сперва считал шерсть для Империи, а теперь подался искать славы, не разобравшись даже, за кого сражаешься?

Такко молчал. Шейн вытряхнул из колчана стрелы, осмотрел остриё.

— Охотничек, значит. Мда, небогат улов… В погреб его! Вечером разберусь.

— Ещё штаны будет просиживать, — заворчала старуха. — К делу приставь, хоть рыбу чистить.

— Дело говоришь, мать! Только нож я ему, пожалуй, не дам. Пусть сети чинит.

Такко хотелось гордо заявить, что зимой он не шерсть считал, а собирал стреломёт. А ещё защищал укрепления в Зимний Перелом, сражался в осаждённом замке и держал Шейна на прицеле, когда тот бился с Ардериком! Но он благоразумно прикусил язык. Убивать его пока не собирались, наоборот, провожатый тянул за верёвки на руках и ногах, распутывая хитрые узлы. Глядишь и удастся выбраться, а заодно высмотреть всё, что надо. От маркграфа в своё время ушёл, уйдёт и от Шейна.

Главное, что никто больше не попался. Конечно, немного обидно было думать, что Верен, обнаружив пропажу, вернулся в лагерь, но Такко понимал — его глупость едва не стоила жизни всему отряду. Вот же дурак — по сторонам смотрел, а вверх поглядеть не подумал, даром что сам вырос в горах!

Снова распахнулась дверь. Такко обернулся, и его будто облили ледяной водой. В тесный проём ввели, вернее, втащили ещё двоих пленников. Взгляд выхватывал детали: порванная рубаха, рассеченная бровь, брошенные на стол мечи, один с потемневшей лентой под рукоятью… Такко уставился на Верена и Кайлена, не веря глазам, и тут же опустил голову, желая провалиться сквозь землю, лишь бы не встречаться взглядом с другом.

— А вот и добыча покрупнее, — усмехнулся Шейн. — Этих я хорошо знаю.