Такко подвинулся, Оллард осмотрел приспособление и одобрительно покачал головой.

— Готов спорить, узлы завязаны не мужской рукой. Потрясающая женщина! — повторил он. — Достойно умершие заслуживают достойного погребения.

Такко спрыгнул с табурета. Руки, уставшие держать меч, быстро налились свинцом, узлы было не распутать, а резать было жалко.

Оллард прислонился к погасшему — теперь уже навсегда — очагу, и Такко пронзила мысль, что они с Шейном оба опоздали родиться. Лет триста назад были бы королями в своих землях, отчаянно защищали бы границы и пировали бы в крепостях между кровопролитными боями.

Словно услышав его мысли, Оллард поманил к себе. Дождался, когда Такко приблизится почти вплотную, и вложил в его ладонь медальон. Скрёщённые мечи под щитом тускло блеснули, когда Такко надел древнюю монету на шею, ёжась от холода цепочки.

Со двора потянуло дымом, сверху раздался топот и треск дерева. Лиамцы и парни Кайлена громили родовое гнездо Эслингов, мстя за годы немирья.

— Остановите их, Ардерик, — велел Оллард. — Сперва обыщем замок сами. Уверен, найдём много занятного.

***

Зелёная нить была толще белой, и Элеонора осторожно протягивала иглу сквозь тонкое полотно, чтобы не зацепить. На заботливо раскроенных пелёнках расцветали ландыши. Если бы Элеонора вышивала себе, взяла бы рыжие нити для ярких и ядовитых ягод. Но младенцу это ни к чему. Ему достанутся нежные, невинные цветки. И пусть попробует кто упрекнуть, что она вышивает не герб Эслингов! Пусть сами носят на одежде уродливых лосей, а её ребёнок достоин утончённых узоров.

Напротив стояла Бригитта и зачитывала список:

— С Лосиных гор привезли две меры шерсти, с Дальней долины — пять мер, с Красной горы — три…

Элеонора довольно кивала. Чудо, как с уцелевших овец столько настригли. Будет чем расплатиться за имперское зерно, если в этом году вообще придут обозы. Весной так никого и не дождались — купцы боялись войны.

— Это всё, Бригитта?

— Всё, госпожа. На следующей неделе привезут ещё.

Элеонора отложила шитьё, потянулась. С болью в пояснице она уже почти свыклась.

— Подай подушку и медовой воды. И где Грета?

— Простите, госпожа. Она просила дать ей выходной сегодня.

— Не предупредив? Что ж, пусть отдыхает.

В груди кольнуло. Элеонора взяла кубок и сразу отставила.

— Я сама загляну к ней. Попозже. А твоё здоровье как? Всё ещё тревожит тебя?