— А как же с ребенком?

— Никак. Оказывается, Бейка написал ей: если она настаивает на том, что ребенок его, то готов взять ребенка к себе, а если Илма не хочет этого, то будет посылать ей деньги.

— То есть алименты, — поправил Дижбаяр.

— Алименты, да… но тут заварила кашу Илмина мать. Та за мальчишку умереть готова; узнав, что Бейка хочет взять ребенка, она подняла страшный шум. Стала при соседях Илму поносить как последнюю собаку, назвала ее уличной девкой: хочет родное дитя спихнуть чужому человеку, тот и не отец ребенку. Пускай Илма хоть повесится или отыскивает своего бухгалтера, а она мальчика никому не отдаст, ей милостыня от чужих не нужна. Илма махнула на все рукой и уехала в Латгале с концертами.

— С характером старуха, принципиальная, — сформулировал Дижбаяр. — Зря весь этот шум подняли.

— Ну и что? — Ливия строптиво вскинула голову. — Хоть попугали их.

— Они тоже оказались с характерами и принципиальными.

— Откровенно говоря, я не ожидала этого, — призналась Ливия. — Я думала, что он побоится скандала, и наша дорогая библиотекарша с носом останется. И уберется в Ригу — проповедовать свои идеи. А он, черт этот, оказывается, никого не боится.

— Даже карьерой не побоялся рискнуть, — покачал Дижбаяр головой.

Ливия кинула на мужа презрительный взгляд.

— Ты бы не рискнул?!

— Я? А зачем мне рисковать? А? Пока обо мне не пишут, что у какой-то эстрадной певицы от меня ребенок…

— Кончим этот глупый разговор, — сердито сказала Ливия. — Ну ее к черту, эту легкомысленную Илму со всеми ее романами. Только басни сочиняет…

— Но ведь ты знала, что это басни? — дразнил Дижбаяр жену.

Ливия зло посмотрела на мужа:

— Ничего я не знала и знать не хочу.

— Ладно уж, ладно, — примирительно сказал Дижбаяр.

Они оба были не в духе. Как же, жили три года спокойно, были сами себе хозяевами. И вдруг — проверяют их! Почему проверяют библиотеку — они знали. Но Дом культуры?

— В Риге или в Таурене что-то напутали, — рассуждала Ливия.

Дижбаяр был неразговорчив.