Оставалось лишь принять то, что пугающе большая часть воспоминаний — иллюзии, и надеяться, что иллюзии служат правде, скудно представленной исходными фактами.

Виллу в Лакосте, где Патрик провел бóльшую часть детства, от расширившегося унылого пригорода теперь отделяли только виноградники. Старую мебель продали, ненужный колодец засыпали и опечатали. Даже древесные лягушки, ярко-зеленые на фоне серой коры инжира, исчезли, отравленные или лишенные места размножения. Патрик стоял на потрескавшейся террасе, слушал рев нового шоссе и мысленно представлял зеленые рожицы, когда-то возникавшие на дымчатой гладкости известняковых скал, но лягушки упрямо прятались. С другой стороны, гекконы еще мелькали на потолке, под карнизом крыши, и дрожь безнаказанного насилия нарушала безмятежность каникул, как вибрация двигателя заставляет дрожать джин, налитый в стакан на дальней палубе. Воистину, некоторые вещи отличаются завидным постоянством.

Зазвонил телефон, и Патрик схватил трубку, радуясь, что его отвлекли. Это Джонни звонил сообщить, что приехал. Он предложил встретиться в баре в половине девятого. Патрик согласился и, вырвавшись из замкнутого круга своих мыслей, встал, чтобы закрыть кран в ванной.

Дэвид Уиндфолл, румяный после горячей ванны, втиснулся в черные брюки, обтянувшие ему бедра, как оболочка — сосиску. На лбу и над верхней губой то и дело появлялись капельки пота. Дэвид вытирал их, глядя на себя в зеркало. Больше всего он напоминал бегемота-гипертоника, но собой был вполне доволен.

Дэвид собирался на ужин с Синди Смит, звездой международного гламура и признанной секс-бомбой. Впрочем, Дэвид не робел: он ведь очаровательный, эрудированный и, самое главное, англичанин. Уиндфоллы стали влиятельной силой в Камбрии за несколько веков до того, как в природе появилась мисс Смит, — так подбадривал себя Дэвид, застегивая чересчур тесную рубашку на уже потной шее. Жена привыкла покупать ему рубашки с воротом семнадцать с половиной дюймов в надежде, что он похудеет. Разозлившись на мерзкий фокус, Дэвид решил, что жена заслужила и отсутствие на вечеринке, и болезнь, а если все сложится, то и измену.

Дэвид так и не сообщил миссис Боссингтон-Лейн, что не придет к ней на ужин. Задыхаясь в галстуке-бабочке, он решил, что разыщет ее на вечеринке и соврет, что у него сломалась машина. Только бы никто не разнюхал, что он ужинает в отеле. Надо припугнуть Синди нежелательными встречами, — может, тогда она и согласится поужинать у него в номере. Одышливые мысли оптимистично текли дальше.