И внезапно вскрикнула.

Доктор Петре Герия, сидя в столовой за утренней газетой, вздрогнул от неожиданности. Он тут же отодвинул стул, бросил на стол салфетку и выскочил в коридор. Промчавшись по широкому ковру к лестнице, он начал подниматься, перепрыгивая через ступеньки.

В близком к истерике состоянии госпожа Герия сидела на краю кровати и с ужасом разглядывала свою грудь. Белизну ее кожи пятнала полоска засохшей крови.

Доктор Герия отослал прочь горничную, застывшую на пороге с разинутым ртом. Потом закрыл дверь и кинулся к жене.

– Петре! – охнула она.

– Осторожней.

Он помог ей снова положить голову на испачканную кровью подушку.

– Петре, что со мной? – умоляющим тоном спросила она.

– Лежи тихо, дорогая.

Умелые руки быстро пробежались по ее коже, отыскивая повреждение. Неожиданно у него перехватило дыхание. Чуть наклонив голову жены вбок, он потрясенно смотрел на булавочные уколы на ее шее, от которых стекала вниз струйка тягучей крови.

– Мое горло, – прошептала Алексис.

– Нет, это просто…

Доктор не договорил. Он прекрасно знал, что это такое.

Госпожа Герия задрожала от страха.

– Боже мой, боже мой! – причитала она.

Доктор Герия встал и подошел к умывальнику. Набрав воды, он вернулся к жене и смыл кровь. Теперь ранки стали едва различимы – две крошечные точки рядом с яремной веной.

Поморщившись, доктор Герия коснулся бугорка воспаленной ткани. Жена трагически застонала и отвернулась.

– Послушай меня, – сказал доктор подчеркнуто спокойным тоном. – Мы не поддадимся вот так сразу всяким суевериям, слышишь? Есть множество…

– Я умираю, – прошептала она.

– Алексис, ты слышишь меня?