Я уставилась на Луэллу. Почему она хотела, чтобы все думали, будто Клив жив, если знала, что он умер? Страшная мысль пришла ко мне. После чтения дневника Гленды я подозревала, что ее смерть – не несчастный случай. А услышав, как Тони, по его словам, нашел ее в полубессознательном состоянии под буком, я поняла, почему она так и не вернулась за своими вещами. Гленда была сильно ранена, значит, не смогла бы доползти до оврага, находившегося за милю от того места. Что позволяло сделать однозначный вывод: туда ее отнес кто-то другой.

Я посмотрела на Луэллу. Не пришла ли и она к тому же выводу? Поэтому она позволила полиции прийти к заключению, что смерть ее дочери была всего лишь трагическим несчастным случаем. Неужели она подозревала правду, а потом взяла дело в свои руки?

– Вы знали, – категорически заявила я. – Вы знали, что ее убил Клив.

Луэлла кивнула.

– Как?

– Тони сказал мне. Ранее тем вечером Тони нашел сестру на земле деда. Она была едва в сознании и все бормотала что-то, но Тони не разобрал ни слова. Он побежал за помощью, а когда вернулся в поместье деда, Гленда исчезла. Только спустя час он понял, что она пыталась сказать.

– Что это был Клив.

– Да.

На щеках Луэллы горели огромные пятна, словно кто-то наотмашь отхлестал ее по лицу. Повернувшись, она вышла в темный коридор.

Я нашла ее в комнате с цветочным узором на обоях. Опустив оконную раму, она заперла ее на замок и задернула шторы, погрузив комнату в сумерки.

– Поэтому вы и сожгли его фотографии.

Она снова кивнула.

– Зачем? – не могла не спросить я. – Зачем он это сделал?

– Я не знаю.

Слова вращались, переключали скорости, навсегда изменяя курс своего движения. Медленно, неизбежно меня притягивала гравитация нового понимания.

– О Луэлла… его убили вы?

Стоя здесь, она вонзила ногти в тыльную сторону другой руки. На суставах проступили кровавые полумесяцы.

– Видит бог, я бы хотела, – тихо проговорила она. – Но нет, это была не я.

– Тогда кто?

Она пересекла комнату и встала у двери.