Имя дочери вернуло Хелену в реальность. Она протянула руку, и Молли мгновенно перебралась с кушетки в ее постель.
Он держит Хелену за руку, Молли рядом.
Ландон зажмурился, открыл глаза и зажмурился опять. Ему тоже снились кошмары. Память подкидывала сцены, которые он хотел любой ценой забыть.
Все еще ночь? Ландон не помнил, как пришел в спальню и лег на застеленную Бреммингом раскладушку. Даже в полутьме он различал страдальческую мину Хелены. Провел ладонью по ее лбу – мокрый от пота. Взял с тумбочки бумажную салфетку и осторожно вытер. Пластырь на щеке. Бремминг сказал – касательное пулевое ранение. Обойдется. Пуля только задела кожу, царапина. Минимальная обработка. Рваная рана на руке серьезнее, но тоже заживет.
По тону напрашивался вывод: Бремминг свое дело сделал, теперь очередь за Ландоном. Вся ответственность ложится на него.
Он и так это понимал. Есть даже какая-то поговорка, мол, спас жизнь – отвечаешь за нее и дальше, до самой смерти. Наверняка найдется и обратная премудрость: ты свое дело сделал, спас жизнь, а дальше – не твое дело. Вполне может быть.
– Ничего, ничего, – повторил он, поглаживая руку Хелены.
Молли уже заснула. Даже трудно представить, что она пережила.
Хелена что-то прошептала.
– Прости… – расслышал он со второго раза.
– За что? Ты ничего дурного не сделала.
– Вовлекла тебя в эту… мясорубку. Все из-за меня.
– Мне все равно нечем было заняться в выходные, – натужно пошутил он.
Хелена сделала слабую попытку улыбнуться.
– Я решила, мне конец. Приготовилась к смерти.
– Не думай про это. До конца еще ого-го. Ты в безопасности.
– А остальные? Им удалось бежать?
Ком в горле. Он сглотнул.
– Не знаю, Хелена… Охранники стреляли по всему, что движется.