– Я знаю, где находится бойня. Знаю, где свиноферма. Хелена ранена, у нее инфицированная рваная рана на руке.

– Недостаточно.

Вот этого Ландон и боялся.

– Мы знаем, что…

– Вы утверждаете, что шведское правительство вытаскивает полных людей из домов, держит их взаперти на свинофермах…

– В нечеловеческих условиях, – подсказал Ландон.

– Держит на фермах в нечеловеческих условиях, а потом уничтожает на бойнях? Я правильно понял, доктор Томсон-Егер?

У Ландона заболела голова так, что помутнело в глазах. До сих пор в ушах стоял нечеловеческий крик на бойне в Укерё.

– То есть вы утверждаете, – повторил Стальберг, – что происходит систематическое уничтожение людей, не подходящих под… э-э-э… под установленные правительством телесные нормы? – И опять: – Я правильно понял? В Швеции происходит тайный геноцид населения с избыточным весом и никто про это не знает?

Ландон сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

– Я понимаю, что это звучит безумно…

– Это вообще не звучит, молодой человек. Это немыслимо.

Последняя надежда улетучивалась на глазах, как дымок от давно погасшего костра.

– Послушайте, после того как Партия Здоровья пришла к власти, моя девушка доголодалась до смерти. Они кормили ее своими средствами для похудения, хотя она весила сорок килограммов. Теперь Хелена. Вы можете повторять сколько угодно ваше “немыслимо”, но я сам видел эти грузовики. Я был на бойне. Они стараются убрать последних перед выборами, чтобы на весь мир заявить о победе над эпидемией ожирения. Стокгольм, свободный от жира. Страна, свободная от жира.

Стальберг молчал.

– Я спас одного человека. Одного-единственного. Из многих, из тысяч. Но дальше я ничего не могу сделать… – Он лихорадочно подыскивал убедительные слова, не нашел и сдался. – Наверное, на вашем месте я бы тоже не поверил. В это трудно поверить. Если вообще возможно.

Отвел глаза от физиономии Стальберга и посмотрел на звездно-полосатый флажок в углу. Сколько же сейчас времени в Нью-Йорке? Шесть часов разницы… о черт, там семь утра…

– Прошу прощения за столь ранний звонок, – вяло пробормотал он. – Совсем не подумал о разнице во времени.

Секундное молчание, и Ландон вздрогнул так, что чуть не свалился со стула. Стальберг захохотал во весь голос.

– Вы звоните… – начал было он и опять разразился хохотом. – Вы звоните и рассказываете, что шведские власти устроили в своей стране геноцид, и при этом извиняетесь за ранний звонок?