ДОМА.
Через полчаса он уже был на Каварё. На въезде в дом его приемного отца стояла чья-то черная “мазда”, но Ландон даже не остановился.
Невольно задерживал дыхание, и время от времени приходилось делать судорожный, со всхлипом, вдох.
На скорости влетел во двор, резко затормозил, выскочил из машины, кинулся было к дому, но остановился как вкопанный. Гардины задернуты, брусчатка перед крыльцом заросла травой так, что ее почти не видно. Газон не подстрижен.
Неужели… И Хелена, и Молли были в доме Бремминга, Хелена еще не оправилась, и если они
Он медленно двинулся к входной двери. Почти без всякой надежды взялся за дверную ручку – и услышал странный шорох. Из-под крыльца вылез толстенный кот и уставился на него зелеными немигающими глазами.
И в ту же секунду дверь с грохотом распахнулась.
– Бананчик! – Молли летела ему навстречу, он еле успел ее подхватить. – Мама, Бананчик пришел!
Ландон всхлипнул и заплакал.
– Ты что? – испугалась Молли. – Мама, мам, иди скорей!
Все та же белая мужская рубашка. Из-за слез он почти не различал ее лица.
Хелена улыбнулась:
– Долго же ты собирался…
Молли уселась на ковер, скрестив ноги и обнимая все того же плюшевого кенгуру.
– А мы тебя видели по ТВ.
– Меня? Не может быть.
– Не видели, а слышали, – поправила Хелена. – Этот американский журналист… он только о тебе и говорил.