Я узнал, где находится его уборная; в коридоре толпились официальные лица, ожидавшие, когда можно будет приветствовать артистов. Среди этих людей я чувствовал себя смешным; я боялся — чего? Что он меня не узнает? Что он будет изумлен, как и я? Надим гораздо более великодушен — как только он высунул голову из дверного проема уборной, ему даже не понадобилось тех секунд, что отделяют незнакомца от старого приятеля; пробравшись сквозь толпу, он обнял меня, заявив, что очень надеялся увидеть меня, своего old friend[664].

Во время обеда, состоявшегося после выступления, мы сидели друг напротив друга в окружении музыкантов, дипломатов и прочих важных лиц; Надим сообщил, что он почти ничего не знает о Саре, так как не видел ее с самых похорон Самюэля в Париже; она сейчас где-то в Азии, собственно, и все. Он спросил меня, известно ли мне, что они развелись задолго до похорон, и этот вопрос ужасно оскорбил меня; Надим не знал о нашей близости. Вряд ли он к этому стремился, но своей простой фразой он оторвал меня от Сары. Я сменил тему; мы вспомнили о нашей жизни в Сирии, концерты в Алеппо, те несколько уроков игры на лютне, что я взял у него, наши вечера, унс[665] — прекрасное арабское слово, употребляемое для обозначения дружеских встреч. Гражданская война уже началась, но я не осмелился о ней напомнить.

Иорданский дипломат (безупречный темный костюм, белая рубашка, очки с золотыми дужками), внезапно вмешавшийся в наш разговор, сообщил, что в Аммане он был близко знаком с иракским музыкантом Муниром Баширом[666], виртуозом игры на уде, — я часто замечал, что на подобного рода музыкальных обедах присутствующие с легкостью называют имена великих исполнителей, которых они встречали или слушали, но при этом совершенно непонятно, что они хотят этим выразить: восхищение или неодобрение; у музыкантов подобные реминисценции часто вызывают смущенные улыбки, за которыми кроется сдерживаемый гнев против бесцеремонности так называемых поклонников. С усталым видом Надим понимающе и скептически улыбнулся иорданцу, да, Мунир Башир был великим музыкантом, но нет, ему ни разу не представилась возможность встретиться с ним, несмотря на то что у них был общий друг, Джалаледдин Вайс. Имя Вайса немедленно вернуло нас в Сирию, к нашим общим переживаниям, и дипломат в конце концов повернулся к своему соседу справа, чиновнику из ООН, предоставив нас нашим воспоминаниям. При пособничестве вина и усталости Надим, чье восторженное состояние, наступающее после больших концертов, уже прошло, напрямую поведал мне, что Сара — любовь всей его жизни. Несмотря на крах их брака. Если бы только жизнь в те годы не оказалась для меня такой сложной, вздохнул он. Если бы у нас родился этот ребенок, произнес он. Это бы многое изменило, выдохнул он. Прошлое — это прошлое. Впрочем, завтра у нее день рождения, напомнил он.