Утром оказалось, что дом выходит окнами на широкое устье: отлив обнажил полосу блестящего песка. На противоположном берегу виднелся ряд маленьких домиков. День был солнечный, морозный. Луиза проснулась в радостном предвкушении. Гризельда, ее соседка, уже оделась.

– Ванная пока еще свободна, если надо, – сказала она. – Сама-то я встаю рано, а то там ужасная очередь.

Умывшись и надев красный свитер от тети Сиб и темно-синие вельветовые брюки, она присоединилась к Гризельде внизу.

Поппи собирала поднос с завтраком для отца. В кухне было нежарко.

– Плита барахлит, – извиняющимся тоном сказала она. – Можно вашу продовольственную книжку?

Посреди стола сидела большая черная кошка и внимательно следила за Энни, которая соскребала остатки мяса со вчерашней кости на блюдечко. Дожидаясь, пока закипит чайник, Гризельда с Луизой ели хлеб с джемом и маргарином.

– Сегодня поедем вместе на автобусе, – предложила Гризельда, – чтоб ты запомнила маршрут.

– Давно ты здесь?

– Меньше недели. Я приехала рано: наш дом разбомбили, и мать не хотела, чтобы я оставалась в Бристоле.

Луиза пришла в замешательство: она только сейчас поняла, что совсем забыла о войне. Вчера за ужином о ней никто не упоминал, а противогазы и продовольственные книжки давно стали обыденностью, так что она уже и позабыла, откуда все пошло.

– Извини, – пробормотала она. – Наверное, это было ужасно.

Гризельда пожала плечами:

– Я не люблю говорить о войне, а ты разве нет?

Остаток дня прошел в волнительной суете. Состояние театра нисколько не волновало Луизу: все равно это был настоящий театр с красным занавесом, подшитым грязной желтой тесьмой. Впервые ступив на пыльную сцену, она испытала восторг – как-никак начало карьеры! Запах газа, старых задников и потертых кресел будоражил кровь, гримерки с бетонными полами, слабым душком старого грима и рядами голых лампочек вокруг заляпанных зеркал – лучшего и желать нельзя! Когда их рассадили на жестких деревянных стульях, объявили пьесы для репетиции и состав, у нее даже голова закружилась от радости. Ей выпало играть Катерину в первом акте из «Укрощения строптивой» и Анну в двух сценах из «Ричарда Бордо». Единственное, что омрачило ее настроение, – неравномерное распределение в труппе: десять девушек и всего четверо юношей. Это означало, что девушкам придется играть через раз, а везучие мальчики будут заняты чуть ли не в каждой сцене. Гризельду выбрали на роль леди Макбет, она играла с Роем – лучшим актером труппы (по мнению Луизы). Кроме того, он репетировал с ней в роли Петруччо, а Джей – в роли Ричарда.