Другое дело – папа. В последнее время они редко виделись, и она замечала, как он сильно устает: лицо серое от переутомления, на лбу почти всегда пульсирует жилка. В доме было ужасно много народа, и поскольку теперь она ужинала со взрослыми, он больше не поднимался к ней в комнату попрощаться на ночь. За ужином часто говорили о войне: Гитлер напал на Россию, и теперь русские на нашей стороне. По ее мнению, это означало лишь, что война затянется еще дольше.

Как-то в субботу папа пригласил ее в Гастингс.

– Только мы с тобой, Полл, а то я тебя почти не вижу.

Поехали на машине. Было очень приятно отдохнуть от остальных, которые тоже хотели присоединиться.

– Ты точно не против? – с тревогой спросила она у Клэри.

– Нет, ну что ты!

И все же она чувствовала, что та неискренна, и попыталась оправдаться:

– Мне так хочется побыть наедине с папой!

И Клэри вдруг нежно улыбнулась, словно маленькое солнышко.

– Конечно! Я тебя прекрасно понимаю.

Тедди с Саймоном тоже прицепились было, чтобы их взяли, даже за ручки дверцы хватались, но папа с ними быстро разобрался.

– Мы едем с Полли, и точка. Брысь, кому сказал!

Полли надела свое розовое платье и отбелила теннисные туфли. Правда, они были еще влажные и высыхали по дороге.

– А что мы там будем делать? – спросила она, когда крики «Так нечестно!» затихли позади.

– Поищем подарок для мамы. Кто знает, вдруг еще что-нибудь найдем. Может, и тебе какую вещицу присмотрим…

– Ты же подарил мне часы на день рождения!

Браслет был немного великоват, и она сдвинула его повыше.

– Мы выбрали их вместе с мамой в Эдинбурге, в нашу последнюю поездку. То есть в прошлую.

Она покосилась на него, поражаясь его педантичности.

– Что смотришь?