Обычная жизнь. Бритт-Мари никогда не хотела ничего другого, кроме обычной жизни. Она могла бы сделать другой выбор, говорит она себе, но она выбрала Кента. Человек не выбирает обстоятельства, но он выбирает, как ему поступить, молча рассуждала она. Сами прав. Она не из тех, кто сваливает. Поэтому она поедет домой – туда, где в ней нуждаются.

Она сидела на кухонной табуретке, поглядывая на дорогу и ожидая, когда появится черная машина. Машины все не было. Интересно, задумывался ли Сами о том, как жить, может ли он позволить себе такую роскошь. И кем все же следует быть человеку: тем, кто прыгает, или тем, кто от этого воздерживается.

Интересно, когда человек стареет, много ли у него остается в душе пространства для маневра? С кем еще ей осталось встретиться, что они увидят в ней и что еще помогут разглядеть в себе самой?

Сами уехал в город, помогать кому-то, кто этого не заслуживает; Бритт-Мари собиралась вернуться домой по той же причине. Потому что, если мы не будем прощать тех, кого любим, что нам останется? Что есть любовь, если не любить наших любимых, даже когда они этого не заслуживают?

Все мысли Бритт-Мари крутились вокруг одного: как человек проживает жизнь. Ради кого. И чью.

Вдали, на дороге, мигнули фары, вот свет медленно протянулся из темноты, словно руки из воды. Миновал щит «Добро пожаловать в Борг». Замедлил движение возле автобусной остановки. Свернул на гравийную площадку. Бритт-Мари уже стояла в дверях.

Потом о происшествии в городе сообщат, что некие молодые люди рано утром выследили Магнуса у бара. У одного из них был нож. Между ними бросился другой молодой человек. Тот, кто всегда вставал между противниками.

Машина мягко остановилась на площадке. С горячим вздохом замер мотор. Фары погасли – и тут же загорелся свет в пиццерии. В спящих поселках всегда знают, что это значит – когда машина останавливается у окна до рассвета. Что это всегда не к добру. Личность выкатилась на крыльцо и остановилась, увидев полицейскую форму.

Свен стоял, сжимая фуражку обеими руками; на нижней губе отпечатались зубы, не пускавшие чувства на волю. Но протянувшиеся по щекам неудержимые алые полосы свидетельствовали о тщетности этих усилий.

Бритт-Мари отчаянно вскрикнула. И упала наземь. Придавленная тяжестью человека, которого больше нет.

35

35

Горе накатило стремительно. Не прорастало в душе последовательно отрицанием, злостью, торгом, депрессией и принятием. Оно вспыхнуло мгновенно, как всепожирающий пожар; огонь выжег весь кислород – и вот Бритт-Мари лежала на земле, суча ногами и хватая воздух ртом. Тело пыталось свернуться улиткой, словно лишилось позвоночника, в отчаянной попытке подавить пламя, выжигающее все внутри.