— Не дают мне устроиться в гараже!

— Потом устроишься. — Том отвернулся от Эла и увидел Розу Сарона. Она лежала на матраце и смотрела на него огромными, широко открытыми глазами. — Ты не бойся, — сказал он ей. — Сегодня тебе молока купят. — Она потупилась и ничего не ответила ему.

Отец сказал:

— Все-таки надо знать наверняка, Том. Ты убил его?

— Я сам не знаю. Ведь было темно. Потом меня кто-то ударил. Я не знаю… Дай бог, чтобы подохла эта сволочь. Дай бог…

— Том! — крикнула мать. — Не надо так говорить.

На улице послышался грохот медленно подъезжающих машин. Отец подошел к окну.

— Эх, сколько нового народу приехало, — сказал он.

— Забастовку, наверно, прикончили, — сказал Том. — Наверно, нам будут платить теперь по два с половиной цента.

— Да ведь так хоть бегом бегай, все равно не заработаешь на обед.

— Я знаю, — сказал Том. — Ешьте падалицу. Все-таки немного поддержит.

Мать повернула лепешку на сковороде и помешала кофе.

— Слушайте, — сказала она. — Я сегодня куплю дробленой кукурузы. Сварю кашу. А как только раздобудем бензину, надо уезжать отсюда. Здесь нехорошо. И Тома одного я тоже не отпущу. Нипочем.

— Нет, ма, нельзя. Я же говорю — со мной теперь опасно.

Она вздернула подбородок.

— Так и сделаем. Ну, садитесь, ешьте, пора идти. Я уберусь и тоже приду. Надо побольше заработать.

Лепешки были такие горячие, что брызгали салом. Они быстро выпили кофе и налили себе по второй кружке.

Дядя Джон покачал головой, не поднимая глаз от тарелки.

— Так просто это с рук не сойдет. Опять мои грехи сказываются.

— Да будет тебе! — крикнул отец. — Некогда нам возиться с твоими грехами. Ну, пошли. Ребята, вы тоже идите, будете помогать. Ма верно говорит. Надо поскорей выбраться отсюда.