Дот просыпалась с рассветом и сразу же принималась за хозяйские хлопоты. После переезда в Уолтемстоу она каждое утро начинала с того, что драила чистящей пастой все рабочие поверхности на своей крохотной кухоньке, потом наводила блеск на полке в камине для подогрева пищи, затем принималась за полы на кухне – подметала, мыла, скоблила. После чего наступал черед кранов и раковины из нержавеющей стали, которая полировалась до тех пор, пока не начинала сверкать, как зеркало. С помощью щетки для чистки ковров Дот выметала пыль из всех углов, сметая мусор с линолеума и бетонного пола, а в завершении уборки протирала влажной тряпкой каминную полку, спинки и сиденья двух виниловых стульев. Стулья презентовала им на свадьбу мать Уолли, слезливая женщина с бескровно бледным ртом. Вся уборка занимала минут двадцать, после чего можно было со спокойной совестью утверждать, что с домашними делами на сегодня покончено.

Из-за проблем со спиной Уолли временно не работал на заводе, а потому у него вошло в привычку спать до позднего утра. Из спальни он высовывался не раньше одиннадцати, шествовал вначале в ванную, потом перемещался в гостиную, усаживался на один из подаренных матерью стульев и начинал потягиваться в разные стороны и зевать со счастливой улыбкой на лице, что делало его в эти минуты очень похожим на ленивого вальяжного кота. Потом он снова исчезал в спальне и наконец представал перед Дот уже в одежде, с более или менее приглаженными волосами, но небритым. На заросшем щетиной лице отчетливо виднелись складки от подушки. Дот проворно проскальзывала в спальню, открывала настежь окно, делая все возможное, чтобы запахи присутствия мужа в этой комнате побыстрее выветрились. Воздух и в самом деле был очень тяжелым: такой смешанный, но очень едкий запах мужского пота плюс стойкий сигаретный дым, которым, казалось, провоняло все вокруг. От этого букета ароматов ее сразу же тянуло на рвоту. Но, как говорится, терпи, Дот, терпи! Приходилось как-то бороться с приступами тошноты (а чего она еще ждала, на что надеялась?), сдерживать себя из последних сил, чтобы не вырвало прямо на матрас. Ах, как же ей хотелось просыпаться по утрам в комнате, в которой пахло бы, как когда-то в ее детской, – сладковатые ароматы фруктового шампуня и никаких взрослых запахов. Или в комнате, где пахло бы Солом – его дорогими одеколонами и экзотическими маслами. Какое-то время Дот стояла у распахнутого окна, вдыхала в себя полной грудью свежий воздух с улицы, бесцельно разглядывая крыши соседних домов. Потом прибирала постель: расправляла простынь, накидывала на матрас покрывало, сверху клала две подушки.