– Ты остаешься или уходишь? – обратилась она к Уолли, который все еще нерешительно мялся у самого входа в отсек.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, мой хороший! Ничего мне не нужно! Вот только очень хочу поскорее вернуться домой.

– Сильно больно, да?

Уолли был по-настоящему встревожен происходящим. Как ни верти, а ведь именно он повинен во всем.

– Терпимо! Пока терпимо! – Она слегка поморщилась, ибо схватки возобновились.

Уолли радостно улыбнулся. Яснее ясного, мужчинам здесь делать нечего!

– Тогда пойду позвоню твоему отцу, доложу всю обстановку, а потом снова загляну к вам.

Дот издала короткий смешок. Она понимала, что муж воспользуется любым предлогом, лишь бы не торчать рядом. Будет кружить вокруг больницы, пока все не закончится.

Дот еще раз обвела взглядом родильное отделение. Несмотря на то что схватки шли уже давно, и она была достаточно вымотана, голова работала ясно, а глаз моментально улавливал все детали. К тому же у нее есть с чем сравнивать. Не важно, что после рождения Симона прошло уже почти два года. Все переживания в душе сохранились такими же, как и тогда, два года тому назад. И сам процесс родов, и горе при мысли о предстоящей разлуке с сыном… Будто все это случилось с нею только вчера. Стоило Дот увидеть, как медсестры и акушерки в хирургических масках стали раскладывать на приставном столике весь инструментарий, могущий понадобиться им впоследствии, стоило ей заметить в руках медсестер шприцы, настойки, спиртовые примочки и прочие снадобья, призванные хоть немного облегчить страдания рожениц, как она тут же мысленно перенеслась в родильное отделение монастырского приюта, где лишь одна сердобольная монахиня отнеслась к ней по-человечески, как могла утешала и помогала. И снова острая боль пронзила сердце, когда Дот вдруг явственно представила себе, как катит по дорожке пустую детскую коляску, в которой еще совсем недавно лежал ее сын. Ее Симон.

Наверное, ей всю жизнь придется прожить с этим чувством вины. В самом деле! Как она сможет смотреть на своего новорожденного младенца и при этом не вспоминать о том, другом ребенке, которого ей пришлось отдать? Однако когда младенца положили ей на руки, то она удивилась самой себе, ибо среди всех эмоций, охвативших ее в тот момент, преобладало не чувство вины, а любовь. Дот вдруг ощутила такой необыкновенный прилив любви и нежности… Она уже и забыла, что на свете может существовать такая любовь! Ее маленькая дочурка была прекрасна. Само совершенство! Девочка негромко хныкала из-под одеяльца. Дот откинула покрывало с ее личика, взглянула на свою дочь и расплылась в счастливой улыбке.