Дот присела на самом краешке кровати, поплотнее запахнув полы халата, и заглянула в колыбельку. Шерри лежала спокойно, но мгновенно повернула свою головку в сторону матери.

– Привет, моя маленькая! Привет, моя ненаглядная!

Девочка тут же открыла глазки и заморгала часто-часто, то закрывая ротик, то открывая его. Потом стала сучить ножками, ударяя ими по матрасу. Дот почувствовала, как сжимается сердце от переизбытка чувств при виде этого крохотного создания. При солнечном свете дня волосы на головке малышки полыхнули рыжим огнем. Ровный, слегка приплюснутый носик, вполне осмысленное выражение глаз, которые уже осознанно фиксируют все происходящее. Дот слегка ослабила одеяльце и склонилась над колыбелью.

– Ах ты моя хорошая! Моя дорогая крошка! А я – твоя мама! Твоя мамочка навсегда! И никто тебя у меня не отнимет! Никогда! Разве мы могли подумать, что у нас родится такое чудо?

Дот взяла малышку на руки. Прижала ее головку к своей шее и с наслаждением вдохнула в себя аромат детского тельца. Глаза затуманились, к горлу подступил комок.

– Ах ты моя родная! Какое же это наслаждение держать тебя вот так, прижимать к себе… Обещаю! Я сделаю для тебя все что смогу. Постараюсь стать самой лучшей мамой на свете. Я буду любить тебя! Я расскажу тебе все, что знаю сама… Впрочем, не так уж много я и знаю… Я помогу тебе воплотить в жизнь все свои мечты, потому что мечтать – это здорово. Очень важно, девочка моя, когда у тебя есть какая-то мечта. Моим мечтам не суждено было сбыться, но я постараюсь, чтобы в твоей жизни все сложилось иначе. А хочешь, я поделюсь с тобой своим самым главным секретом?

Дот перешла на шепот:

– Не проходит дня, чтобы я не вспоминала то, о чем когда-то мечтала! А еще каждый день и каждую ночь я думаю об одном маленьком мальчике, таком же славном создании, как и ты у меня. Только кожа у него была такого красивого золотисто-медового оттенка, как и у его отца. И я представляю себе, как он плещется в теплой и прозрачной морской воде, потом выбегает на берег, и я заворачиваю его в огромное пушистое полотенце, даю ему попить свежий ананасовый сок, и мы сидим с ним на горячем песке, прислонившись к стволу огромной раскидистой пальмы.

Слезы текли по лицу Дот, но она даже не замечала их, не смахивала рукой.

– Не обращай внимания на мои слезы, девочка моя! Старая дура! Вот я кто! Старая калоша, а голова все еще витает в облаках! Но так трудно не думать об этом ребенке! Не тосковать в разлуке с ним… Столько времени прошло… Кажется, все страсти уже улеглись, все утряслось, и я снова встречаю жизнь во всеоружии. Но нет! Всякий раз в моих сверкающих доспехах отыскивается брешь! И вот уже в сердце снова закрадывается боль, и оно начинает ныть и болеть так же сильно, как и тогда, когда его отец бросил меня. А я так любила его! Я любила его больше всех на свете… Да я и сегодня люблю его так, будто все это было только вчера. Он для меня словно солнце, которое освещает мой маленький затхлый мирок. Он был таким не похожим на всех других… И меня заставлял чувствовать себя самой настоящей принцессой… Когда-нибудь я расскажу тебе о том, как я танцевала вместе с ним в присутствии Этты Джеймс. Представляешь? Перед самой Эттой Джеймс! То была незабываемая ночь! Самая лучшая ночь в моей жизни… Это был первый наш танец. Но, как показало время, не последний!