Не успел он договорить, как старшая дочь выскочила из-за стола, зажав рот носовым платком, и выбежала вон из столовой.

– Вот видите, – заметил Ребман, – далеко не всегда хорошо говорить правду!

Они встали из-за стола, по русскому обычаю поблагодарили за угощение и прошли в салон.

– Вы знаете толк в драгоценных камнях, Петр Иваныч? – спросил его младший сын пастора.

– Настолько, что могу сказать, драгоценные они или нет. А почему вы спросили?

Юноша в форме гимназиста достал из бумажника нечто, завернутое в шелковую бумагу, и протянул Ребману:

– Что вы об этом скажете?

Все молча сидят, вытянув шеи. Ребман знал, что младший сын пастора был доверенным посыльным у председательствовавшей в Красном Кресте дамы из высшего общества. «Неужели и они уже дошли до того, что вынуждены…» – подумал гость, когда взял в руки сверток.

Он аккуратно развернул многослойную бумагу, посмотрел и не смог удержаться от смеха.

Молодой человек – ему было восемнадцать, и он еще учился в гимназии – спросил:

– Какова их ценность?

Ребман ответил решительно, хотя и несколько зло:

– Достаточная. Стоит того, чтобы развернуть.

– Нет, скажите серьезно: какова их ценность?

– Вы желаете знать точную стоимость?

– Приблизительную, с округлением до сотен рублей. Говорите же! Только честно.

– Ну, хорошо, будь по-вашему. Придется мне еще раз сказать правду. Будем надеяться, что она не подействует так же, как мое заявление за столом. Они не стоят даже того, чтобы на них смотреть. Это уральские самоцветы, которых полно во всех магазинах. Пожалуй, это единственное, что еще не поднялось в цене: за сто рублей получите такого добра целый короб.

– Глупости! – возмутился гимназист.

А госпожа пасторша взволнованно спросила:

– Вы говорите всерьез или шутите над ним?